"Если", 2010, № 5
Шрифт:
Мы тоже жаждем справедливости.
Из чего она могла бы складываться? Давайте просто скажем, что за пару миллиардов лет можно мало-помалу усмотреть в справедливости не столько цель, сколько средство. И по крупицам занести в разряд справедливого все, что способствует твоему выживанию.
За пять минут до последней полуночи Вселенной закон Ферми превратился в облом Ферми.
Там, в конце времен, никто не пришел к нам на помощь. Воззвать было не к кому.
Разумные существа исчезли. Подчистую. До единого. Мы, сама разумность, не оставляем решительно никаких следов своего краткого пребывания на этом свете. Словно и не
Где же они?
На небесах, конечно. Хорошенько подумайте: это яснее ясного. Кто откажется прохлаждаться в раю, когда дерьмо ударит в вентилятор, а лопасти, брызгая и плюясь, замрут? Горизонт событий, в отличие от вмещающей его Вселенной, вечен. Рано или поздно все догадываются об этом. Собирают манатки (отсюда — отсутствие электромагнитных сигналов в царствии небесном), гасят свет, хлопают дверью…
Прощай, жестокий мир.
Но где-то, когда-то, в дальних далях континуума, при свете последней умирающей звезды, на последнем пепелище галактики случилось нечто чрезвычайно странное. Случится.
Мы, люди, совершили первородный грех.
Ладно, пусть это не вполне вопрос Божьего промысла. Должно существовать объяснение. Но никто точно не знает какое.
Возможно, после десяти миллиардов лет бездействия повернули какой-то рубильник. Полетело реле. В механизм неведомыми дорожками заполз таракан. И без вести пропавший разумный вид внезапно вытряхнуло в студеную последнюю ночь.
Первая мысль: «А, черт».
Вторая: «У-у, холодрыга!».
— Возьми меня, Уильям, — говорит Лу. — Согрей. Я ужасно замерзла. Ну же, Уильям, поддай жару, чтоб я вся горела!
Согреть смерть. Стылую ночь на исходе времен. Вот откуда я родом. Вот откуда родом Лу. Мы — будущее. Ни одна религия не изобретала в наказание грешникам и безбожникам столь холодный, мрачный, тоскливый ад. Мы — пыль, поднятая бессильным дыханием последнего вялого ветерка в пустых покоях на задворках замка.
Мы хотим жить. Захотим. Мы помним, как было в раю, пока нас не вытряхнули оттуда.
Но…
…вот он, большой секрет…
…ради путешествий в прошлое мне пришлось пожертвовать своей… гм…
…человечностью.
Да был ли я человеком? Мне нравится думать, что был. В некотором роде. Ну, знаете: кэш-копией. В общем, тоже бытие. Их архивируют, предоставляют ограниченное рабочее пространство. Но биологическая жизнь гораздо приятнее.
Не то внутри Яйца. Там у нас была вечность, чтобы расширять базы данных. Обрабатывать информацию. Грезить. Или так нам мнилось. Какая разница… В конце концов мы и впрямь получили в свое распоряжение миллиарды лет.
И изменились. Стали не живыми. Не мертвыми. Каждое «я» обросло, точно ракушками, миллионом столетий дум, превратилось в погремушку на хвосте у змеи мемов. [17] Распознать в них людей чрезвычайно трудно.
17
Из речи Авраама Линкольна в Куперовском союзе 27 февраля 1860 года.
И все-таки куда легче…
…чем в том, что я теперь…
…чем я учусь…
…гнушаться.
Собой.
Встаю. Натягиваю штаны.
— Прости, Лу. Я женат.
Она оборачивается. Этим ее
— Да. На мне.
— Уже нет, — говорю я. — Не здесь.
Я отпускаю ее. Толкаю вперед. Охнув, она приземляется на персидский ковер (симпатичный; мы с Ребеккой вместе выбрали его на планете, объеденной исполинской мутантной овцой), запутавшись в собственных руках и ногах. Лу удивлена, унижена. Враскоряку даже богиня выглядит глупо. Но это ненадолго.
Надо удирать, пока Лу не сказала правильные слова, не сделала правильный ход, чтобы снова завлечь меня.
Подхватываюсь. Выбегаю из кабинета. Ныряю в портал. Вдогонку эхо несет ее смех.
Прыжок наобум. Прибываю куда-то в М5. [18] По крайней мере, судя по номеру станции сопровождения цели, обозначенному на голой стене, в которую я утыкаюсь. Без разницы. Хоть к черту на рога. Назад в портал. Еще прыжок. Еще.
Все зря.
Нельзя сбежать от настоящего. Ты это отлично знаешь.
18
Звездное шаровое скопление в созвездии Змеи, одно из самых крупных известных сегодня.
Ты.
Я.
Переношусь обратно на Старую Землю.
Кажется, я где-то в южном полушарии. От портала открывается ночная панорама рваной цепи гор. Понятия не имею, как они называются.
Но чувствую — я дома.
Наверху полная луна.
Нет — Луна.
Я рассматриваю луну.
Что-то холодит ладонь.
Опускаю взгляд.
Рука сжимает пистолет.
Его туда вложила, конечно, Лу.
«Сто один совет путешествующим во времени»: как вернуться в прошлое.
Никак.
Ну ладно, ладно. В определенном смысле можно. Главное — избавиться от своего «я». Отдать швартовы. И никак иначе. Нужно слиться со Вселенной, стать постоянным элементом мироздания.
Нечто подобное происходит с наладчиками, когда те отбывают срок договорной службы, но, повторяю, это не одно и то же.
Нет, поскольку вы навсегда вымарываете себя из бытия.
Как?
Классический способ: убейте родного дедушку. Или проделайте нечто в том же духе. Выпустите свою неповторимость в бездну. Уцелеет та единственная часть вашего «я», которая не зависит от времени. Тень. Фантом. Морок.
Назовите ее по примеру наладчиков «типом». Но наладчики — теоретически — могут получить свою человеческую природу обратно.
Путешественники во времени — теоретически — не могут.
Механика проста. Вы — обычно в обличье огненного ангела, или демона, или чего-нибудь этакого с поправкой на эпоху — являетесь предку. Он (или, может статься, она) нехотя подчиняется логике оружия в вашей руке.
Вероятно, вы с меньшими нравственными угрызениями прикончили бы какого-нибудь своего малоразумного пращура из рода Homo habilis, [19] но чересчур далеко забираться в прошлое нельзя, не то впридачу вы истребите половину человечества.
19
Высокоразвитый австралопитек, первый представитель рода Homo.