«Если», 2011 № 07
Шрифт:
Блюз в ночи…
Джейк не понял, как это произошло, но он очнулся сидящим около маленького столика.
— Ух ты! — выдохнул он. Когда он подошел выключить магнитофон, его рука слегка дрожала.
Он взглянул на часы: музыка продолжалась почти пятнадцать минут. «Как же неохота тащиться наверх по лестнице, искать Луэллен, благодарить ее и прощаться, вообще разговаривать, — подумал он с удивлением. — А надо бы сказать, как же она великолепна, как великолепно их трио». У него просто не было подходящих слов, он даже не знал таких, которыми смог бы выразить невероятное воздействие, которое оказала на него музыка. Вместо
Луэллен тоже взглянула на часы. Бет могла вернуться в любую минуту, им придется решать, что делать с информацией, которую она раздобыла. Кувшин с лимонадом уже стоял на столе, и она доставала из холодильника ветчину, когда услышала, как входная дверь открылась и закрылась. Одного взгляда на Бет оказалось достаточно, чтобы определить: их дела идут не слишком хорошо. Бежавшая позади матери Синди направилась прямо к холодильнику. Девочка была очень похожа на Бет: те же золотисто-соломенные волосы, темно-синие глаза, упрямый квадратный подбородок. Восьмилетний ребенок, вечно голодный.
— Милая, убери-ка свой нос из холодильника, — велела Луэллен. — Я тут готовлю ланч, и уж пять минут ты вполне способна подождать. Почему бы тебе не вымыть руки?
Синди скорчила рожицу, но пошла к двери и вдруг остановилась:
— А после еды ты меня научишь еще нескольким песенкам?
— Конечно, солнышко. Сразу после ланча. — И как только девочка скрылась из виду, Луэллен повернулась к Бет и спросила: — Что они сказали?
— Мне надо заплатить налоги. Тридцать две тысячи. Без льгот, вычетов и отсрочек. Луэллен, что нам делать?!
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Луэллен. — По тарифу коммерческого объекта?
Бет кивнула. Когда умерла мать дяди Боба, имение находилось в ведении округа и налоги были невысоки. Ни у кого даже мысли не возникало, что дом будет проглочен городом, неумолимо разрастающимся во все стороны. Теперь собственность оказалась в черте города — единственный жилой участок в коммерческом секторе. Хотя налоги страшно увеличились, благодаря возрасту дяди Боба, а также истории его семьи, проживавшей на этом месте долгое время, для него сделали льготу и отсрочили выплату налогов до поры, когда дом сменит владельца. Теперь они должники.
— Мы что-нибудь придумаем, — повторила Луэллен. — Тебе стоит освежиться. Этот человек пришел, чтобы написать статью. Полагаю, мы его тоже пригласим на ланч. Он снаружи, около дуба. Когда будешь спускаться, можешь захватить его и привести сюда, а о делах поговорим позже.
— Сколько бы мы ни говорили, делу это не поможет, Луэллен. Я вернусь через минутку.
Бет чувствовала себя разбитой и презирала себя за это. Если бы она не приехала навестить дядю Боба в первый раз, размышляла она, если бы он так и оставался семейной тайной, она бы до сих пор жила в Нью-Йорке и работала в «Зеленой Америке» [5] , по-прежнему несчастная, но не затянутая в трясину новой ответственности. Синди было всего два года, когда Бет впервые приехала в этот дом, и теперь он принадлежит ей.
5
Некоммерческая компания Green America существует с 1982 года. Миссия компании — создавать честное и экологически устойчивое общество путем объединения усилий потребителей, инвесторов, бизнесменов и рынка в целом. (Прим. перев.)
Тогда, шесть лет назад,
— Чем я могу вам помочь?
Бет ответила:
— Я Бет Стедман, это мой муж Дэниел, а девочку зовут Синди. Мы приехали познакомиться с дядей Бобом, двоюродным дедушкой моей матери.
— Слава тебе, Господи! Заходите, ребята. Боб где-то здесь.
Бет долго колебалась: ехать — не ехать, но чувствовала, что это необходимо.
«Он выродок, извращенец, — поморщилась мать, когда Бет спросила о дяде Бобе двумя неделями раньше. — Семья отреклась от него десятилетия назад, и я думаю, вряд ли кто-нибудь знает, жив ли он еще».
Бет случайно обнаружила его имя в семейной Библии наряду с сотнями двоюродных и троюродных родственников, теток, дядьев, расселившихся по Югу. Когда Дэниел сказал, что ему надо съездить в Мемфис по делам организации, где они оба работали, она приняла решение познакомиться с дядей Бобом.
«Кошмарная встреча. Он ужасно старый, — подумала она тогда. — Лицо испещрено морщинами, кожа темно-ореховая от солнца, а узловатые пальцы искривлены артритом». В тот же день она познакомилась и с Лео. Чуть помоложе дяди Боба, как она предположила, очень черный сгорбленный афроамериканец. Казалось, у него все как-то перекошено: плечи, мешки под глазами, щеки. Когда Синди побежала по комнате, прикасаясь чуть ли не к каждой вещице, он тихонько захихикал, а глаза дяди Боба засветились радостью, и он громко рассмеялся. Девочка потрогала скрученную болезнью кисть дяди Боба и морщинистую ладонь Лео, погладила руку Луэллен и понеслась дальше — к столам, лампам… куда могла добраться.
Тихим голосом дядя Боб произнес:
— Маленький котенок метит свою территорию.
Бет не успела поймать дочурку, и Синди выбежала из комнаты в прихожую и остановилась у двери в цокольный этаж, пытаясь повернуть ручку. Бет и Луэллен вместе догнали ее, и когда Бет подняла Синди, та стала вырываться, не желая сидеть на руках.
— Там полуподвальное помещение, — пояснила Луэллен. — Полагаю, мы не хотим, чтобы она свалилась с лестницы.
Вернувшись в гостиную, Бет передала извивающегося ребенка Дэниелу и обратилась к дяде Бобу:
— Боюсь, она еще не слишком хорошо воспитана.
— Это она услышала музыку, — пояснил дядя Боб, приведя Бет в замешательство. Луэллен и Лео кивнули.
Синди слышала музыку.
Бет вымыла руки, освежила лицо, потом глубоко вздохнула и сказала себе тихим голосом:
— Мы что-нибудь придумаем.
В тот день Бет не поняла, что имел в виду дядя Боб. Теперь она знала. Синди услышала музыку, она слышала ее постоянно, и Бет больше не могла этого отрицать.
Джейк уже направлялся обратно к дому, когда она вышла, чтобы пригласить его на ланч. Они встретились на тропинке и представились друг другу.
— Это великолепное место, — сказал Джейк. — Мирное и прекрасное.
— Нам здесь нравится, — призналась она. — Луэллен говорит, вам надо остаться на ланч. Вы более чем желанный гость.
— Мне бы не хотелось навязываться, — смутился журналист. — Я и так уже отнял у нее столько времени.
— Она просто золото! — улыбнулась Бет. — Всегда говорит, что из ее дома никто не уйдет голодным, и вы не станете исключением.
Милая молодая женщина улыбалась очень натянуто, и Джейк ощутил тревогу, заботы, даже глубокую тоску и отчаяние. Она была красива, молода, на пальце красовалось обручальное кольцо, но в ней не было того, чего ожидаешь от человека, получившего в наследство особняк.