«Если», 2017 № 02 (249)

Дивов Олег Игоревич

В камне, наверное, сидел горный дух Хайя ичиттэ или, может, другой какой дух с неизвестным именем. Не согласится ли он покинуть алмаз, если попросить его по-хорошему и умилостивить жертвой?..

Спалось плохо, с кошмарами. В первую же ночь Айдыну явился дух неясного облика и спросил:

«Кто ты?»

«Айдын, — ответил во сне Айдын и, помолчав, уточнил: — Якут. Человек».

Пребывая в раздумье, дух колебался подобно языку огня.

«Дай руку», — потребовал он после долгой паузы. Айдын дал. Рука заметно дрожала.

Дух втек в протянутую

правую руку и нечувствительно вышел из левой.

«Человек, — услыхал внутри себя Айдын. — Это что?»

«Это? — Айдын растерялся. — Ну… человек. Такое… ну… это… существо».

Да, с ним беседовал явно не Хайя ичиттэ. Тот должен был знать, что такое люди.

«Высшая форма жизни на планете?» — потребовал уточнений дух.

«А как же!» — Айдын кивнул.

На сей раз дух хранил молчание недолго.

«И это все, чего вы достигли за столь долгий срок? — спросил он с брезгливым участием в неслышном голосе. — Ты — высшая форма?»

Айдын кивнул.

«И он тоже?» — Отрастив псевдоподию, дух указал ею на жизнерадостно храпящего Вову.

«И он…» — покорно согласился Айдын.

Наверное, эмоции духа каким-то образом передались Айдыну, потому что он вдруг почувствовал будто его насильно кормят лимонами, и проснулся, поперхнувшись слюной.

Духа не было.

— Чего орешь-то? — сонно осведомился Вова и, поерзав в спальнике, заснул опять.

Айдыну удалось уснуть только под утро.

На следующую ночь дух явился ненадолго и лишь для того, чтобы сказать:

«Носи меня с собой».

Проснувшись, Айдын полез в рюкзак. Консервная банка была холодной, камень в тряпке — тоже.

А не раскалится ли вновь?..

Что-то подсказало: нет.

Банка получила отставку. Айдын не посмел ослушаться духа. Отныне камень всегда лежал во внутреннем кармане ветровки и, наверное, подслушивал разговоры ученых, когда мог.

Этого занятия хватило ему примерно на двое суток. Хорошо выспавшийся Айдын прилежно работал, за что удостоился похвалы начальника экспедиции, а греб во время очередного перехода так старательно, что сломал еще одно весло и удостоился от Вовы совсем других слов.

Три дня камень молчал. Айдын осмелел настолько, что однажды, удалившись в тайгу якобы за дровами, попытался поцарапать его осколком найденной на берегу бутылки. Как и следовало ожидать, алмаз стеклом не царапался. Зато и не преломлял как положено солнечный свет и не разбрасывал вокруг себя разноцветные блики. Камень с духом внутри — это было понятно, хотя и противоречило почерпнутым в школе обрывкам знаний. Но алмаз, который лишь притворяется алмазом, ставил в тупик.

«Конечно, не алмаз, — раздался где-то внутри Айдына явственный голос. — Моя оболочка гораздо тверже алмаза».

Айдын вздрогнул и выронил камень. Но, против ожидания, тот не упал на прошлогоднюю лиственичную хвою, а даже чуть взмыл и завис в воздухе перед лицом Айдына.

«Не алмаз?..»

«Сказано тебе — нет. Высшей форме жизни на этой планете надо все повторять дважды?»

Айдын

онемел. Мысли в голове метались, как птицы в грозу. Хуже того: как мусор в торнадо.

Победило разочарование.

— А… кто ты?.. — спросил Айдын почему-то вслух. Но шепотом.

«Первый дельный вопрос от тебя, — ворчливо похвалил не-алмаз. — Сильно упрощая, скажу: я один из тех, кто подготовил то, что твои товарищи называют кембрийским взрывом. Без нас вы, надо думать, до сих пор ползали бы по дну океана. Нашей целью было понять: действительно ли мы являемся высшей формой разумной материи в Галактике — или природа способна породить нечто более совершенное? Мы экспериментировали».

Со словосочетанием «кембрийский взрыв» Айдын познакомился этим летом и слышал его не раз. Правда, не знал, что это такое.

— А ты больше ничего не будешь взрывать? — опасливо спросил он.

Ему показалось, что камень хихикнул.

«Никто не будет, — услышал Айдын. — Я задержался на этой планете. Грязевой поток зацементировал меня на пятьсот пятьдесят миллионов оборотов этой жалкой планеты вокруг его жалкого солнца. Ты — вытащил. Можешь попросить у меня что-нибудь для себя».

— И ты выполнишь? — по-прежнему вслух спросил Айдын.

«Не обещаю. Благодарность — это человеческое чувство, а мы не люди. Но ты можешь попытаться».

Тут со стороны реки раздались крики — Айдына ждали с дровами.

— Можно я подумаю? — робко спросил он.

Снисходительное разрешение было ответом. Камень — вернее, тот, кто сидел внутри камня, — не возражал против обдумывания просьбы и, учитывая интеллектуальную слабость местной высшей формы жизни, соглашался отпустить на мыслительный процесс некоторое время. Айдын не услышал этих слов, но как-то почувствовал их. После этого камень сам вполз в его карман.

И застегнулся на молнию.

Что попросить?.. Айдын, и прежде не отличавшийся разговорчивостью, стал совсем молчаливым: пытался думать.

В память назойливо лезли запомнившиеся с детства сказки про джиннов, остервеневших от долгого сидения в кувшинах. Ну, этот дух или инопланетянин, кто его знает, вроде не из таких… Может, и вправду сделает то, что попросишь?.. Но что попросить-то?

Богатства? Или лучше таланта, да не всякого, а такого, с которым разбогатеешь? Или что-нибудь для родного города, а еще лучше — для всей республики? Ну, хоть чтобы железную дорогу до Якутска наконец дотянули…

Правда, «джинн», сидящий в камне, велел просить что-нибудь для себя — но тут Айдын быстро нашелся. Али он не якут? Али ему не хорошо, когда хорошо Сахе и родному Якутску?

В день, когда экспедиция прибыла в Усть-Маю, Айдын, не надумавший ровным счетом ничего, обратился к Вове:

— Чего бы ты попросил у богов для себя, если бы мог?

— Ха. У богов, значит?.. — Вова заранее лыбился, наверняка сочиняя какую-нибудь атеистическую хохму.

— У бога, у богов, у духов, — насупился Айдын. — Я серьезно. Вова понял, что он серьезно, и оставил хохму при себе.