Если ангелы падут
Шрифт:
А вот и зернистые газетные снимки Франклина Уоллеса. Отсюда все начало идти наперекосяк и бумерангом ударило по нему. Да так жестко.
Он тогда примчался к дому Уоллеса и позвонил в дверь. Все это по следам самого крупного события в Сан-Франциско. Еще бы, ведь он разыскал убийцу Таниты.
Дверь открыл пухлячок с восковой бледности лицом; редеющие светлые волосы,
– Франклин Уоллес? – осведомился с порога Рид.
– Да, а что? – Голос был c южным тягучим прононсом.
«Значит, след верный», – мелькнуло у Рида.
– Мистер Уоллес, я Том Рид. Репортер из «Сан-Франциско Стар».
– Репортер? – Уоллес заметно помрачнел.
– Вам известна Танита Доннер? Она жила недалеко, в нескольких домах отсюда.
– Да, Таниту я знал.
– Я так понимаю, ее водили в вашу воскресную школу?
– Несколько раз. Но вообще редко. А в чем, собственно, дело?
– Мистер Уоллес, можно мне войти? Есть кое-какие вопросы, достаточно важные, и мне хотелось бы вам их задать.
У Уоллеса по-птичьи дрогнуло веко – едва заметно, можно даже не уловить. Но Рид уловил.
– Какие вопросы?
– Я могу войти?
– Какие именно вопросы? Зачем все это?
Рука Уоллеса стиснула дверную притолоку. Рид чувствовал, что упускает его; другого шанса, скорей всего, не будет.
– Мистер Уоллес, у вас есть судимость за растление малолетних в Виргинии?
– Какая судимость?
– У меня есть тому подтверждение.
Уоллес сухо сглотнул, облизывая губы.
– Есть подтверждение?
– Да, оно у меня только что появилось. Но мне хотелось бы поговорить с вами о другой информации, которой я располагаю. Она весьма существенная.
– Что? Нет. Умоляю. Все это было так давно. Прошу вас, у меня семья, работа. Вы не должны ничего печатать. Я совершенно не понимаю, на что вы намекаете этим своим приходом и утверждениями.
– Мне сказали, что ваши отпечатки были найдены на вещах, связанных с убийством Таниты.
– Что? У меня это просто в голове не укладывается!
Последние признаки румянца на лице Уоллеса истаяли. Он был бледен как полотно, а его глаза раскрывали правду. Он был виновен. Виновен в чем-то. Рид это знал, чувствовал нутром. Он стоял лицом к лицу с детоубийцей.
Ведь так же?
В этот момент появилась дочка Уоллеса и прижалась к ноге отца, буровя непрошеного гостя хмурым взглядом маленькой заступницы. Ее подбородок был измазан вареньем, по виду напоминавшим кровь.
– К вашим домыслам я не имею никакого отношения! – выкрикнул Уоллес, захлопывая дверь.
Рид прочистил горло и продолжил листать подборку:
Рид снял очки и уткнулся лицом в ладони.
На следующий день после похорон мужа Рона Уоллес
– Мой муж был порядочным человеком и любящим отцом, – читала Рона Уоллес по заготовленной бумажке. – Он успешно прошел курс назначенных ему консультаций по проблемам, что случились у него более десяти лет назад, когда он находился в клинической депрессии из-за смерти матери. Сегодня полиция Сан-Франциско и ФБР сказали мне прямо в лицо, что мой муж был изначально проверен и негласно освобожден от всех возможных подозрений в смерти Таниты Мари Доннер. Эту маленькую девочку он знал и любил. – Она всхлипнула. – Его трагическую смерть я связываю с обвинениями, выдвинутыми в отвратительных, лживых репортажах «Сан-Франциско Стар», насчет чего я подала иск в судебные инстанции. Спасибо всем.
На вопросы Рона Уоллес отвечать не стала. Закончив свою речь, она спросила, есть ли среди присутствующих репортер Том Рид.
– Он здесь. – Рид поднял руку.
Камеры скрупулезно снимали, как она приближается, ища его в толпе красноватыми от слез глазами.
Добравшись, она с ходу влепила ему пощечину.
– Ты знаешь, кто ты, и вот тебе за содеянное, – сказала она и удалилась.
Рид стоял остолбенев.
На него, лишившегося дара речи, накинулись с вопросами репортеры. Банда телевизионщиков упивалась тем, как он получает по заслугам. Это подхватили и соцсети. Публичная критика со стороны полиции сделала его изгоем. В результате инцидента по всей стране огнем заискрили передовицы и колонки об этике прессы. Рид теперь не мог заснуть без выпивки; всю его жизнь наводнила предательская зыбкость. Он ссорился с Энн, орал на Зака. Однажды он чуть было его не ударил, стискивая ему руку, пока тот не завопил от ужаса.
– Просыпайся, Рид. Я тебе лекарство принесла.
Перед ним была поставлена кружка кофе, над которой вился ароматный парок, мешаясь с терпковатым ароматом парфюма.
Молли Уилсон, позвякивая браслетами, устроилась в смежном закутке.
– Что-нибудь животрепещущее, Томми?
– Пьянь, приколотая шлюхой, – отозвался Рид, отхлебывая кофе. – Мерси за кофеек.
Уилсон перешла сюда четыре года назад из небольшой техасской ежедневки. Женщина образованная, со степенью магистра по английской литературе. Дотошная копательница фактов, с хорошим даром слова. Брюнетка со стрижкой а-ля Клеопатра; идеальные зубы и неизменно хороший запах.
– Уилсон, зачем ты здесь? У тебя же сегодня выходной.
Она включила терминал, открыла ноутбук и заклацала по клавишам.
– Надо закончить материал для Ланы. Она перенесла мой дедлайн.
Рид хмыкнул.
– Спасибо, что поинтересовался, Том. Он о мужчинах, которые убивают, и женщинах, которые их любят. Ты, кстати, зря так упираешься. Не можешь оставить в покое ту историю с Доннер?
Рид ничего не ответил.
– Почему ты продолжаешь так себя мучить, Том?
– А что делать?