Если б заговорил сфинкс...
Шрифт:
— Сенеб, Мериб, — приветствовал он соседа. — Я по делу к тебе...
— Сенеб, Хеси, говори.
— Помнится, тебе не нравилось название скульптуры Мериптаха...
— Та-Мери?
— Да.
— Я считаю, лучше назвать ее Шесеп-анх.
— Да продлят боги дни твои, Мериб. Я твой сторонник. Тогда исполни просьбу: обещай рабочим Мериптаха, что после окончания работ ты освободишь их всех от дальнейшей трудовой повинности...
— Зачем? — удивился Мериб. — Напротив, их надо использовать после на строительстве гробницы нашего царя.
— Мудрость твоя богоподобна, — смиренно ответил Хеси. — Ты их используешь. Только вначале
— Чтобы вызвать недовольство? — догадался Мериб.
— Верно говоришь, Мериб!
— Хорошо, Хеси.
— Спасибо, Мериб, верный друг.
И удовлетворенного Хеси унесли домой. Он даже запел что-то себе под нос, довольный тем, что, как и прежде, овладевает событиями, сам надувает их паруса попутным ветром.
8
Кар обошел четь не все улицы столицы в поисках Джаи, но мальчик исчез. Тогда обеспокоенный Кар вместе с неизменным попутчиком Миу отправился в Город мертвых.
Оставив позади величественную ступенчатую Мать пирамид, они прошли несколько улиц с гробницами вельмож и... вышли на ровное песчаное плато!
Там, где раньше чуть в низине тоже были гробницы и среди них кладовая старых скульпторов, ныне царствовал песок. Сплошной песок!
— Смотри, Миу, смотри, что случилось. Засыпало все.
Кот прижался к ноге Кара и улегся. Он привык к тому, что Кар, рассуждая сам с собой, любит обращаться к нему.
— А если, — пробормотал Кар, — Джаи узнал о смерти Туанес? Уехал в Абу к своему Сенмуту? Тогда он не под нашими ногами, а еще жив, говорю я?
Кот замурлыкал.
— Надо ехать в Абу, — решил Кар. — Если не Джаи, то хоть найду Сенмута... Мне нужен живой свидетель! Возможно, найду обоих...
— Поедем, Миу, — вслух произнес Кар. — Все: Акка, ты, я, Ара... будем выступать, чтобы никто не понял, почему мы покинули Белые Стены. Особенно — Хеси. Едем, Миу!
Это слово кот знал прекрасно и любил его. Встав на задние лапы, он подмигнул Кару, прошелся бочком, смешно подпрыгнул и перекувыркнулся.
9
Прекрасную Туанес готовили в последний путь.
Вот извлекли из тела ее внутренности, оставив на месте лишь сердце и почки. Совершили омовение пальмовым вином и уложили их в сосуды — канопы.
Обвязали ногти рук и ног, чтобы не отпали они. Много дней и ночей обезвоживали тело ее содой. Обработали смолой, доставленной из Пунта. Вложили внутрь две священные луковицы, а шелухой от них прикрыли веки. Воском пчелиным залили глаза ее, уши, тонкие ноздри ее обострившегося носа, рот, некогда целовавший Мериптаха. Подошли бальзамировщики к густым кустарникам хны с остро пахнувшими цветками, нарвали листьев, сделали пасту и окрасили ею холодные руки и ноги Туанес. Обернули ее прочными бинтами, чтобы в них вечно сохранилось тело для ее неумирающего Ка и других лучистых сущностей.
Дорогие гробы изготовили для нее и каменный саркофаг. Свою гробницу отдал ей Мериптах. Несколько отрядов рабочих неустанно готовили усыпальницу к принятию верной подруги скульптора. Рисовали на ее стенах короткую и счастливую жизнь Туанес. Богов, принимающих ее в свое лоно. Священные строки из древних рукописей, которые будут сопровождать ее в Царстве Запада...
«...О телец Запада, говорит Тот, царь веков... Я открываю отверстия и освежаю того, чье сердце не бьется... О открывающие пути, отверзающие дороги
«...Слава тебе, бог великий, владыка обоюдной правды... Ты привел меня, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю имя твое, я знаю имена сорока двух богов, находившихся с тобой...»
«...Слава вам, боги. Я знаю вас. Я знаю ваши имена. Я не паду от вашего меча... У вас нет против меня обвинения, и вы скажете обо мне правду перед лицом Вседержителя, ибо я тоже творила правду... Нет ко мне обвинения и со стороны современного царя. Слава вам, боги...» [3]
3
Представления древних египтян о посмертных злоключениях души, о суде над ней, об угрожающей ей опасности и о средствах избавиться от них изложены подробно в «Книге мертвых». Это обширный сборник многочисленных заупокойных формул. Древнейшие из них, так называемые «Тексты пирамид», писали на стенах гробниц фараонов пятой и шестой династий. В переходное время такие тексты писали уже на саркофагах вельмож. И только позже эти все более разраставшиеся погребальные тексты стали писать на папирусах и класть на грудь мумии умершего.
Молча, исступленно трудился и Мериптах. Из нежного алебастра сделал он статую любимой. Рядом — друзья его, лучшие мастера Белых Стен, высекали такие же скульптуры для сердца Туанес.
Тем временем рабочие Мериптаха освобождали Та-Мери, плененного завистником Сетом: горы песка засыпали его лапы. Скорее всего это произошло оттого, что лицо его еще не было закончено и Та-Мери не смог посмотреть в глаза Сету.
Надо бы поскорее закончить его лицо, но сам фараон Хефрэ, владыка Обеих Земель, велел не тревожить любимца бога Птаха до окончания ритуала погребения Туанес.
Пусть и эта доброта царя служит благим примером народу Кемта...
Труднее всех — Мериптаху.
Был он младшим в семье, и потом житейские невзгоды касались его меньше — все решал, как и положено, старший в доме. Небогата его жизнь и внешними событиями. С детства знал он только одну страсть — искусство.
Был он как залив у края Хапи. Добрый залив. С ровной поверхностью и прозрачной водой. Все любили его и одаряли лаской. Свободного времени имел он — сколько хотел. А без досуга некогда и развернуться таланту. Без любви тоже чахнет дарование. Еще — без одобрения, хотя бы редкого. Конечно, заслуженного. Искреннего. Но — одобрения.
Был он мягким и застенчивым. Молчаливым. Он с удовольствием открывал себя Туанес. Иногда — Кару. Больше размышлял. И без конца рисовал, лепил, высекал. Знал всевидящий Птах, кого сделать своим избранником!
Любовь Туанес, ее верная дружба и искусство — вот его личная жизнь... Вернее — была...
Тем невыносимее Мериптаху сейчас.
Когда вскрыли труп Туанес, то обнаружили в чреве ее плод. И сообщили о том отцу неродившегося. Правдивая богиня Маат не позволила им скрыть истину.
Меры же горя человеческого не определили боги до сих пор...