Если башмачок подойдет…
Шрифт:
В эту минуту Саймон разбирал ссору между домохозяйкой средних лет и ее соседом, чьи козы забрались к ней в сад и объели все растения.
Миссис Маддивер стояла лицом к лицу со своим противником, работящим молодым фермером по имени Дженкинс. Уперев руки в пышные бедра, она сердито жаловалась:
– Только огрызки остались в моем саду. Все мои розы и астры пропали – все пропали!
– Вы оставили ворота открытыми, – возражал в ответ Дженкинс. – Это ваша собственная вина.
Она ткнула его пальцем в грудь.
– Вы выпускаете своих коз
– Десять! – взорвался Дженкинс. – Это грабеж! Да я лучше позволю содрать с себя шкуру.
– Отличная мысль. Может, я так и сделаю.
– Хватит! – оборвал их Саймон.
Когда они не прекратили спорить, Ладлоу стукнул посохом об пол. Это привлекло их внимание, и они оба повернулись к Саймону, все еще продолжая переругиваться.
– Все мои растения поедены, милорд, – жаловалась миссис Маддивер. – И пастернак, и тыквы тоже.
– Глупости, они снова вырастут, – возражал Дженкинс. – Такова их природа.
– Зима приближается. Не думаете же вы, что я способна на чудо?
– Сейчас всего лишь сентябрь. Нужно быть уж совсем никчемным огородником, чтобы не вырастить урожай до зимы.
Женщина рассвирепела, и прежде чем эта пара снова сцепилась, Саймон поспешил вынести решение:
– Миссис Маддивер, вы можете взять саженцы в саду замка, чтобы возместить утраченное. А вы, Дженкинс, отдайте ей круг сыра от ваших коз – самый большой и самый лучший.
Оба дружно запротестовали. Дженкинс говорил, что штраф слишком велик, а миссис Маддивер – что она предпочитает серебро в кармане, потому что сосед может отравить сыр. Саймон пригрозил, что оштрафует каждого из них дополнительно, если они откажутся подчиниться вынесенному решению.
Когда эти двое, ворча, вышли из библиотеки, Саймон вздохнул с облегчением.
– Надеюсь, это последняя жалоба на сегодня, – сказал он Ладлоу.
– Позвольте мне проверить, милорд.
Тяжело опираясь на посох, сгорбленный старый слуга, едва волоча ноги, направился к двери. Саймон еще много месяцев назад пытался убедить старика уйти на пенсию, но Ладлоу отказался, и Саймону не хотелось вновь поднимать этот вопрос. Он понимал, каково было бы оказаться однажды отстраненным от дел. Мужчине требуется чувствовать себя полезным, а не убивать время в кресле-качалке, укутав колени пледом.
Он встал, чтобы размять ноги, и поморщился от сильной судороги в левом бедре. Они с Ладлоу стоят друг друга – парочка старых калек. Сырая погода и длительное сидение ухудшали состояние старой раны, в то время как интенсивная физическая активность оказалась лучшим лекарством. По этой причине Саймону не терпелось поскорее закончить с разбирательством и выбраться из замка. Множество дел в поместье требовало проверки. Бригада рабочих прокладывала дренажную канаву вдоль восточной границы имения, и, по донесениям, на юге объявились браконьеры.
Стараясь побороть мышечный спазм в ноге, Саймон, прихрамывая, прошелся по библиотеке. Ему всегда
Аннабелл… Когда ж это он начал думать о ней в столь фамильярной манере? Уж точно не со вчерашнего дня, когда отправился в церковь с единственной целью побыть в ее обществе. Нет, его интерес к ней возрос, превратившись из легкого увлечения в глубокое истинное влечение, за несколько дней до этого. Сказать точнее, это произошло в тот момент, когда он показал ей тайные ходы в замке. Страсть к приключениям, вспыхнувшая в ее глазах, заворожила его. Немногие из знакомых ему леди охотно согласились бы исследовать лабиринт темных грязных тоннелей.
По правде сказать, он не мог бы припомнить ни одной женщины, столь отважной и дерзкой, как Аннабелл. Это побуждало его задуматься, какой горячей она была бы в его постели.
Опершись рукой о спинку кресла, Саймон склонился, энергично массируя бедро. Нечего предаваться эротическим фантазиям в отношении наемной служащей. Он всегда презирал джентльменов, ищущих удовольствий среди служанок и гувернанток. У служащей нет выбора, кроме как подчиниться. Иначе она рискует потерять свое место в доме. Он не мог бы так поступить с Аннабелл. В особенности когда воочию убедился, что она искренне заботится о благополучии его племянника. Насколько излишне, возможно, его опекает. Ну так что ж?
По этой причине он не намерен снова выслушивать ее жалобы на викария. Этот человек достиг заметных успехов в обучении Николаса примерному поведению. Мальчику нужна твердая рука, а не нежности, за которые она ратует. Аннабелл и самой тоже не мешало бы научиться подчиняться долгу.
– Вы поранились, лорд Саймон?
На мгновение ему показалось, что ее голос возник в его воображении. Он быстро выпрямился и увидел Аннабелл, поспешно устремившуюся к нему от двери, и Ладлоу, медленно плетущегося следом.
Ее внезапное появление выбило Саймона из колеи. Как и выражение искреннего участия на ее лице. Обычно при общении с ним выражение ее лица было дерзким, упрямым, во всяком случае – неодобрительным. Но обеспокоенным никогда.
Подбежав к нему, она посмотрела на его ногу.
– Минуту назад казалось, что вам очень больно.
– Пустяки. Всего лишь старый шрам, – коротко ответил он. – Моя нога деревенеет, когда я слишком долго сижу.
Но нога была не единственной затвердевшей частью его тела. Близость этой девушки волновала кровь. Это не имело объяснения, потому что она была одета в строгое серое платье с высоким воротом, застегнутое на все пуговицы, и старческий чепец, прикрывавший ее собранные в пучок волосы. И все же он поймал себя на мысли о том, как эти волосы будут смотреться, разметавшись по его подушке. Нет. Он вовсе не хотел видеть ее там – или здесь.