Если бы Берию не убили... Вечная память!
Шрифт:
Зная не понаслышке, что представляют собой эти города, могу подтвердить, что в «бериевские» сороковые и начальные пятидесятые годы в системе ПГУ курортов не строили, а строили города. Однако планировка и архитектура «атомных» городов были прекрасно продуманы, и заслуга Берии в этом была несомненной и огромной.
Сам по образованию архитектор, строитель, он сумел с самого начала «атомных» работ собрать в системе ПГУ толковые архитектурнопланировочные силы. Он хотел, чтобы люди новой советской отрасли жили в условиях, достойных того будущего, которое они создавали и защищали.
Думаю, в связи с вышеописанной
До конца жизни к Берии глубоко уважительно относился, по свидетельству ряда людей, его знавших, Борис Глебович Музруков.
Музруков, дважды Герой Социалистического Труда, фигура в атомной отрасли легендарная. Свою первую Золотую Звезду он получил 20 января 1943 года за руководство «Уралмашем», производившим танки Т-34. Второй Звезды он был удостоен 29 октября 1949 года, после успешного испытания первой советской атомной бомбы РДС-1, — за производство первого советского плутония на Комбинате № 817, дислоцированном в закрытом городе «Челябинск-40». Музруков был в первой в СССР группе дважды Героев Социалистического Труда.
С 1955-го по 1974 год Борис Глебович руководил крупнейшим и старейшим ядерным оружейным центром СССР в «Арзамасе-16».
В книге о Музрукове (Богуненко H.H.«Музруков», М.: Молодая гвардия, 2005, стр. 259) сообщается, что директор Комбината № 817 хотел сделать новый город, «атомный» «Челябинск-40», красивым, а быт его жителей — более приятным. Для этого Музруков «иной раз включал в титул строительства некоторые архитектурные сооружения, необязательные на придирчивый взгляд суровых ревизоров».
Далее — прямая цитата:
«Впоследствии Б. Г. Музруков рассказывал, что таким образом была построена хорошая бетонная дорога к озеру, берег которого украсила набережная с балюстрадой (гордость «Сороковки» по сей день. — С. К.).К этому времени вышло постановление правительства, ограничивающее излишества при строительстве. Берия с целью проверки выполнения этого постановления (им же и инициированного. — С. К.)предпринял несколько ревизионных поездок по закрытым городам и наказывал (всего лишь выговорами, а не пулями. — С. К.) тех руководителей, кто, по его мнению, излишне роскошествовал. Должен он был посетить и «Челябинск-40»…»
Как видим, деньги в атомной отрасли расходовались после первого «атомного» успеха не «без всякого контроля», как заявлялось на Пленуме ЦК, а как раз при строгом контроле самого Берии. Но вот что было дальше:
«В некоторых воспоминаниях содержится очевидный намёк на то, что о перерасходе государственных средств на дорогу и набережную в этом городе всесильный куратор был предварительно осведомлён. Наверняка и Борис Глебович знал, какие обвинения может ему предъявить Берия. Но не в его характере было уходить от ответственности. Он встретил приехавшего Берию сам, повёз его по новой дороге к озеру, к балюстраде. Она прекрасно смотрелась вечером, на фоне солнечного заката.
— Молодец, Борис! Очень красиво! — таким было заключение Берии по поводу строительных нововведений в «Челябинске-40»…»
Мог ли реагировать иначе архитектор Берия? Причём архитектор не одного здания и даже не города, а целого общества!
В
Поэтому, если бы во главе СССР оказался Берия, если бы его не убили, именно социально богатая жизнь всё более обретала бы права гражданства по всему Советскому Союзу.
Обратимся к такой важнейшей стороне жизни любого человека и любой семьи, как жильё. Вопреки устоявшемуся заблуждению идейные, материальные и технологические основы массового жилищного строительства в СССР были заложены не при Хрущёве, а ещё при Сталине. Крупноблочные и крупнопанельные дома — это ещё сталинская наработка, их начинали строить при Сталине, и при Сталине был запланирован тот строительный бум, который стал приметой уже СССР Хрущёва.
В советское время бытовало дожившее до наших дней слово «хрущёвки», которое злоязычные интеллигентствующие либералы позже дополнили словом «хрущобы». Но в те годы, когда даже в небольших городах начинали быстро вырастать целые кварталы новостроек, миллионы людей были счастливы получить и такие отдельные квартиры. И от тех же лет осталось светлое, радостное, тёплое слово «Черёмушки» — от нового микрорайона Москвы.
Говорят, личным вкладом Хрущёва в планировку новых квартир стал пресловутый совмещённый санузел. Вряд ли это было так на самом деле, хотя то, что это приписывают именно Хрущёву, тоже кое-что о нём говорит. Но вот уж в чём, если не Хрущёв, так хрущёвцы повинны точно, так это в искажении идеи микрорайона.
Авторы этой социально богатой идеи были увлечены мыслью о том, что каждый микрорайон должен был представлять собой микрогород. То есть включать в себя на расстоянии пяти-десяти минут ходьбы от дома всё, что необходимо людям в повседневной жизни: магазины, школу, детские сады, поликлинику, комбинат бытового обслуживания, почту, домовые кухни, столовые, ресторан, спортивные площадки и стадион, дом культуры, библиотеку, кинотеатр и даже бассейн и пруд.
Кроме того, обязательно, — обширные зоны зелёных насаждений, скверы и отдельно — парк.
Всё это предусматривалось обязательно, а уж в зависимости от конкретных условий в микрорайоне могли размещаться общие для всего большого города театр, научная библиотека, концертный зал или спортивный комплекс, НИИ, вуз, техникум, автобусный парк, завод, фабрика и т. д.
Хрущёвцы эту идею нового коммунистического города безжалостно и злостно изуродовали — якобы во имя экономии средств. Что-то оставили, что-то урезали, что-то вообще выбросили. Особенно глупым и даже подлым было то, что в пределах системно обрезанного хрущёвцами микрорайона не обеспечивался полноценный активный отдых советских людей.
Ну, скажем, что такое одна худосочная баскетбольная или волейбольная площадка на тысячи молодых людей?! Волей-неволей будешь сидеть у телевизора… А там и на кухню за рюмкой потянешься — особенно, если до уютного кафе с меренгами семь вёрст киселя хлебать, если оно, это кафе, вообще есть.
Конечно, люди, мечтавшие прежде всего о квартире, не замечали да и не знали, что всё могло быть ещё лучше, удобнее, веселее, умнее…
Но ведь так быть могло!
Да вот в СССР Хрущёва реальностью не стало.