Если бы красота убивала
Шрифт:
– Как обстановка в офисе? По-прежнему сумасшедший дом?
– В основном да. Редакцию лихорадит, но главная беда в том, что все настолько заняты сплетнями и попытками узнать подробности, что на работу времени не остается. Если верить мисс Лесли, мы уже отстаем от графика сдачи августовского номера на шесть дней. Ты видела сегодня «Шестую страницу»?
– Нет, а что?
– Вдобавок к той девице со странностями из отдела красоты вчера к вечеру уволился еще этот новенький из художественного отдела, Джейсон, и «Шестая страница» напечатала статью о крысах, покидающих тонущий корабль Кэт.
– Если
– Лесли – со своей стороны, я – со своей. Поскольку Кэт в последние дни в рукописи почти не заглядывает, у меня было искушение так и отдать в печать все эти нелепицы и несуразицы, пусть читатель за свои деньги получит нечто особенное. Вот послушай. – Полли снова повернулась к экрану компьютера. – Это якобы строчки из письма читателя. Этот шедевр принесла редактор раздела здоровья для рубрики «Здоровье в вопросах и ответах».
Полли стала читать:
– «Иногда я испытываю сральные боли. Острая боль в заднем проходе возникает внезапно, обычно когда я отдыхаю. Это нормально?» Это же надо такое написать, «сральные боли»! Но знаешь, что я тебе скажу, если бы я это пропустила, Кэт бы даже не заметила. Ты слышала когда-нибудь о таких болях? Я лично – нет, пока несколько минут назад не прочла этот шедевр. Но может, я отстала от жизни, а от этой напасти страдают миллионы женщин, и мы могли бы привлечь внимание к этой проблеме? Чего бы мы уж точно добились, так это пополнили бы литературный язык новыми выразительными терминами.
Я рассмеялась:
– Пожалуй, на этой жизнерадостной ноте я тебя покину, надо пойти поработать.
Я пошла к себе, обдумывая по дороге то, что мне удалось узнать. В отделе моды было пусто, хотя свет и горел; посреди комнаты стоял Толстозадый – наш манекен – в одном плаще. Вдоль одной стены выстроились ботинки из новой осенней коллекции: желтые, красные, бирюзовые, все с очень острыми носами. Многие ботинки лежали на боку, как будто они так долго ждали своей очереди, что свалились от усталости.
В свой кабинет я вошла с опаской, включила свет, огляделась. Кажется, ничего подозрительного, все на своих местах. Первым делам я позвонила и заказала с доставкой сандвич с салатом из цыпленка. Затем проверила электронную почту в компьютере и голосовую почту в кабинете и дома. Сообщений было несколько. Кто-то предлагал свести меня с окулистом, неким Бобом; два звонка были от моих знакомых из других журналов – обе мои приятельницы спрашивали, жива ли я, и советовали поискать новое место работы; одно сообщение было от девушки, с которой мы во время учебы в колледже вместе снимали квартиру, она сообщала, что в конце мая будет в Нью-Йорке, и предлагала встретиться. Никаких приглашений от Кайла, хотя, конечно, для таких звонков еще рано. Не звонил мне и Джек Херлихи, чтобы сказать, что хочет поймать меня на слове и просит провести для него экскурсию. Я испытала одновременно и облегчение, и ощутимое разочарование.
Прослушав все сообщения, я позвонила Одри. Она уже вернулась на рабочее место и продиктовала мне телефон Нэнси Хайленд. Писательница жила в Скарсдейле, в престижном северном пригороде, примерно в часе езды от Нью-Йорка. Собираясь ей звонить,
– Ужас, мы тут все потрясены тем, что случилось! – воскликнула она, как только я представилась. – Скажите, убитая – та блондинка, которая была в доме в день приема? Не могу поверить, что я ее видела.
– Я не знаю, какую блондинку вы имеете в виду, но убитая работала у Кэт няней.
– Что произошло? Отчего она умерла?
Я разыграла непонимание и перевела разговор на обсуждение шедевра «Любовь любой ценой». Моя собеседница подтвердила, что Нэнси в городе, но сказала, что ее приезд вовсе не является частью большого плана рекламной кампании. Она всего лишь собирается завтра днем в небольшом книжном магазине на Медисон-авеню прочитать один из двух своих рассказов, вошедших в книгу. Оказалось, что это мероприятие входит в серию «Чтение за чашкой чая». Я записала подробности и попрощалась.
Затем я позвонила Кипу. На этот раз я наткнулась на автоответчик и оставила сообщение с просьбой перезвонить, как только появится.
Следующие два часа я посвятила работе над статьей о Марки. Переделала несколько разделов и заполнила кое-какие пробелы. Конец был уже близок, но я пока не могла сказать, уложусь ли до конца дня. Было трудно сосредоточиться: отвлекали звуки, раздававшиеся за пределами кабинета, и собственные мысли о том, что я узнала сегодня утром.
Примерно без четверти пять я снова набрала номер кабинета Кэт. Кэт не вернулась и, по словам Одри, сегодня уже не появится в офисе. Она где-то в пути, в лимузине с водителем, и у нее нет с собой мобильного телефона.
Повесив трубку, я услышала у себя за спиной какой-то звук. Оглянувшись, я увидела в дверном проеме Кипа. Кип одевался всегда одинаково – в дешевые хлопчатобумажные брюки и рубашку-поло от Ральфа Лорена, меняя только цвета; сейчас он был в желтом. Но сегодня его обычная одежда была изрядно помята, создавалось впечатление, будто он надел тоже, в чем был вчера, причем одежда его всю ночь провалялась кучей на полу в спальне. А количество порезов на его подбородке наводило на мысль, что он брился в подземке.
– В чем дело? Стейси сказала, что тебе не терпится меня увидеть.
В голосе Кипа послышались малоприятные резковатые нотки.
– Да, это так, – сказала я, пытаясь держаться непринужденно. – Мне нужно кое о чем тебя спросить. Это…
– Давай не тяни. В чем дело?
Я понизила голос:
– Вообще-то это разговор не для чужих ушей. Ты не мог бы войти и закрыть дверь?
Кип посмотрел на меня с таким видом, как будто собирался отказаться, но потом все-таки вошел в кабинет и пяткой захлопнул за собой дверь.