Если бы не ты
Шрифт:
— Расслабься, — фыркнул Влад. — Пусть сама решает.
Сомнения терзали меня изнутри. Это самая подходящая ситуация для выражения «и хочется, и колется».
– Не будет она ничего решать. Это опасно. Не поедет и точка!
Эта тирада, провозглашенная моим братом, подогрела мою на него обиду за утренний побег и стала решающим фактором, предопределившим мои дальнейшие действия. Да как же, не буду я ничего решать. Сейчас! Деловито тряхнув головой, сбрасывая с лица тонкие волоски, выбившиеся из пучка, я подошла к мотоциклу и с вызовом посмотрела на Марка, демонстрируя ему всю решимость, которая маленькой кучкой пыталась забиться в угол моего бешено бьющегося сердца.
— Это ты ничего не будешь за меня решать, — сказала я. — Ты мне не папа, — я взглянула на Влада: — Поехали.
Хмурясь, он замялся, метнулся между Марком и мной, но все же неторопливо шагнул
— Не переживай, — сказал он моему брату. — Буду беречь ее больше, чем самого себя.
Мотор натужно заурчал. Влад закинул ногу и оседлал железного коня, подгазовывая на месте, снял с руля шлем и подал мне:
— Надевай.
— Он же твой.
— Если шлем один, то водитель отдает его пассажиру. Такие правила. Надевай, — повторил он.
Я натянула на голову новехонький черный шлем, ослепляющими бликами сверкающих в лучах утреннего весеннего солнца, а Марк подошел ко мне и помог застегнуть лямку под подбородком. Я залезла сзади и осмотрелась по сторонам, думая, за что ухватиться руками, чтобы не слететь с мотоцикла.
— За меня держись, — сказал Владик. — Если вдруг чего, — Марк серьезно посмотрел на друга, — то тебя добью, а тебя, — его взгляд метнулся ко мне, — закрою в твоей комнате до совершеннолетия. Усекли?
— Не дрейфь, — в голосе Влада скользнул оттенок самодовольной улыбки.
Едва мои руки обвили Владьку за корпус, он снял байк с подножки, и мы рванули с места так резко, что внутри у меня все перевернулось. Сердце зашлось, и на несколько мгновений я забыла, как дышать. Зажмурилась и подавила писк, застрявший в горле. Как только я обвыклась к ощущению низкого полета, и буря в жилах улеглась, я прерывисто выдохнула и открыла глаза.
– Только давай не будем проезжать мимо моего дома, — крикнула я другу на ухо. — Мама, если увидит, она нас прибьет.
— Окей, — ответил он и поддал газу. Я еще сильнее ухватилась за него, и мы помчались вдоль до улице, встречный ветер ласкал своими свежими объятиями, яркий солнечный свет, мелькавший между зеленеющих ветвей, бил по глазам, а адреналин, рождающийся где-то внутри меня, там, где часто колотилось сердце, быстро растекался по всему телу, опаляя вены.
Очередь дошла до нас. Подсевшие на какую-то новомодную диету Лена с Маришкой взяли по салату и компот, а мы с Алиной были хронически тощими в независимости от количества съеденного, а аппетиты у нас были мягко скажем нескромными, поэтому мы нагребли полный поднос: овощной суп, отбивную с лапшой, чай и жареные лепёшки с картошкой. Усевшись за один из маленьких столов, стоявших вдоль высоких окон в деревянных рамах, Марина кивнула в сторону наших с Алиной подносов и уныло произнесла:
— Нет, я все-таки не понимаю, как это все влезает в ваши желудки? Тут сидишь, голодаешь, а бока никуда не деваются.
— У нас просто хороший обмен веществ. Так мама говорит, — беззаботно пожала плечами Алька.
Маришка сокрушенно вздохнула:
— Вот и мне бы такой хороший обмен. А то в моей семье ни один организм не наделен этим важным качеством.
– Ты смотри поаккуратнее со своими диетами, — вставила я свои пять копеек. — Я слышала, что некоторые очень вредные для здоровья. Кстати, а что родители говорят по поводу твоего пристрастия к голоданию?
Подруга беспечно пожала плечами:
— Им знать не обязательно. Это как-никак мой жирок.
— Ой, ладно тебе, бедняга, — махнула рукой Леночка. — Огурчики вон пожуй, гляди и талия появится. Бери пример с меня. Я питаюсь сбалансированно и не жалуюсь, потому что хорошая фигура нужна в первую очередь мне. А теперь давайте, наконец, дослушаем, чем закончилась история с Евиным бунтарством? Перебили же на полуслове.
Взяв ложку, я помешала в тарелке суп и глупо заулыбалась, вспоминая утреннее приключение и тот всплеск драйва, раньше невиданный мной, и ту жажду скорости, и… и несвойственное в нашей с Владькой дружбе смущение, когда мне пришлось прижаться к нему всем телом и сидеть всю дорогу, обняв его спину. Даже как-то странно. С чего мне было смущаться? Он ведь был для меня близким человеком, совсем, как родной брат. Не было чего-то такого, что мы не знали бы друг о друге. Но мы растем… И Влад стал совсем взрослым парнем, и у него даже бывала эта… как её… эрекция, во! Я имела неосторожность застать это сомнительное зрелище в прошлом году, когда мы с мальчишками и их друзьями из класса ездили к озеру. Помню выходит он из воды, а плавки оттопырились. Брррр! Глаза б мои этого не видели. Так вот, мы растем. Он взрослый парень, и я чувствовала себя как-то странно с ним рядом, как-то неправильно, словно делаю что-то
— Да чем закончилась, — пожав плечами, произнесла я. — Владька доставил меня обратно целой и невредимой, поэтому войны между лучшими друзьями не произошло. И мама, слава богу, не спалила. Так что, все круто, — подытожила я, принимаясь за обед.
Впечатлений сегодняшнее утро подарило мне на год вперед, и, хоть я и изо всех сил сдерживала чрезмерную окрыленность, беспрестанно порывавшуюся выплеснуться наружу, кажется, подружки видели меня насквозь, и мой истинный настрой эмоционально передавался девчонкам, подпитывая их небывалой энергией. Девочки еще несколько минут обсуждали мое так называемое безрассудство, высказывая свое изумление и восхищение моей храбростью, а я хотела сказать, что не было там никакой храбрости. Да, моя первая поездка на мотоцикле удалась. Душа взлетала до небес. Но и страшно было до жути — что разобьемся, что Марк на меня настучит маме, и что она после этого ни в жизнь меня не отпустит с мальчишками. Но он этого не сделал, и за это я была ему очень благодарна. В общем, такого изобилия чувств я не испытывала еще ни разу в жизни.
Вечером все Владькины друзья собрались у него дома. Моя мама приготовила ему шикарный торт с шоколадной начинкой, а тетя Ира весь день трудилась на кухне, воплощая в жизнь те редкие изумительные рецепты, которыми была исписана ее толстая тетрадь. Я часто забегала к ней в дом, когда мы с ребятами тусовались у Владика, а сегодня я вызвалась ей помочь. Мама у Влада была очень хорошей и, я ее воспринимала скорее, как доброго друга, нежели, как соседскую тетку. Она всегда интересовалась моими делами в школе и успехами в рисовании, рассказывала интересные истории о Владькином детстве и, вспоминая разные забавные казусы, посвящала меня в такие тайны, которые ее сын предпочитал бы вовсе стереть из памяти своих родственников, считая, что они подрывают его репутацию серьезного парня и позорят в глазах друзей. Хотя ничего позорного в них не было. Я просто теперь знала, что когда ему было четыре, непоседа-Владик научился лазить по деревьям и постоянно пытался своровать пару краснобоких яблок с соседского дерева, до тех пор, пока однажды ветка, на которую он вечно взбирался, не хрустнула под ним, и он свалился кубаря вниз, да шмякнулся прямо на соседского кота по кличке Рыжик. Слава богу, ветка эта росла совсем низко, и мальчуган остался относительно невредимым, а вот коту повезло меньше — после того случая он прожил не так уж долго, а сварливая соседская бабка замазала Владьке счесанные коленки зеленкой, после чего отходила мокрой тряпкой по заднице за воровство и за то, что Рыжика раздавил. Еще я знала, как он влетел прямиком в деревянный забор, когда впервые самостоятельно смог проехать несколько метров на двухколесном велосипеде. Равновесие держать научился, а затормозить не додумался. И как на осеннем утреннике в садике он был наряжен в казенный костюм картошки, который своим коричневым цветом и неопределенной формой напоминал кое-что другое. Каждый раз, когда Влад имел возможность застукать нас за обсуждением его величественной персоны дошкольного периода, мина его становилась кислой-кислой, как недоспевший апельсин, и он начинал ворчать на мать, после чего переводил свой недовольный бубнеж в шутку, подобную этой: «Каждый человек имеет право иметь скелеты в шкафу, а ты их всех демонстрируешь в музее истории жизни Влада Белова» или «А что, восьмую статью Закона Украины о защите персональных данных уже отменили?»
Гости сошлись к шести часам. Все мальчишки и девчонки, приглашенные на день рождения, были ровесниками Влада с Марком, поэтому меня, как обычно, никто из их друзей всерьез не воспринимал, относясь ко мне как к вечному ребенку. Никто, кроме Женьки Рыжова. Он учился в нашей школе на год младше моих мальчиков, но по возрасту был младше Владьки всего на месяц или два — пошел в школу с семи. Он был полноватым пареньком с очень светлой кожей, блондинистыми, даже желтоватыми, тонкими волосами, стриженными ёжиком, глазами цвета слабого чая и с редкой россыпью веснушек на щеках. Будучи добрым, славным мальчиком, он часто помогал мне нести портфель, когда я возвращалась из школы в те дни, когда уроки заканчивались раньше, чем у Марка с Владиком, угощал сахарными леденцами типа советских петушков, которые делала его бабушка, или просто, завидев меня на перемене, мог остановиться и поболтать со мной несколько минут. Мои подружки в такие периоды нетерпеливо притопывали ногами, а потом, сдерживая порывающийся хохот, сообщали: