Если бы у меня было много денег
Шрифт:
– Так вот, передай Игорьку, чтобы на этой фазенде ни ноги, ни духу вашего не было. Имей в виду: я не от себя работаю, понял? Или объяснить?
– Я покачал дубинкой.
– От Руслана, что ли? Так бы и сказал, - с обидой проскулил он.
– Можно идти?
– Идите, - величаво кивнул я.
В распахнутую дверь я видел, как фермер проводил его до ворот, и парень, пожав плечами, что-то объясняя, протянул ему руку.
– Кто такой Руслан?
– спросил я Коныгина, когда он вернулся.
– Не слыхал?
– Нет, не знаю. Молочка еще хочешь?
– Спасибо, ехать пора.
– Прохору Матвеичу привет от меня. Молочка ему отвезешь?
– Я не скоро у него буду, прокиснет.
– Ну
– Объединиться вам, мужики, надо. Эт-точно. Тогда и государство вас слушать станет, и бандиты будут обходить.
«Сделал доброе дело, - усмехнулся я, садясь в машину, - и в бандиты попал…»
Перед поездкой в Никольское я еще раз просмотрел записи в Мишкином «Ежедневнике бизнесмена», но ничего нового в нем не обнаружил. Та же, частая в последних числах мая, загадочная буква Р с точкой или восклицательным знаком, те же динамично-лаконичные строки по поводу Алки. Впрочем, одна деталь мне показалась интересной: записи об Алке («позвонить», «передать», но еще не «трахнуть») появились всего на несколько дней раньше, чем буква Р, и дальше они мелькали, все время переплетаясь. Более того, если вчера была Алка, завтра - непременно Р, и наоборот. Что-то здесь такое было. Какая-то - тоньше паутинки - связь, хотя скорее всего случайное совпадение. Я старался не думать об этом, не отвлекаться на бесплодные догадки, но эта мысль все время беспокоила меня как задоринка на столешнице - вроде гладко и ровно, проведешь случайно ладонью - больно цепляется что-то остренькое, царапает… Напоминает.
– Ну что же, там, где след потерялся, с того места и искать его нужно; где веревочка оборвалась, оттуда и клубочек распутывать, с самого кончика.
Алка, Алка… Алка-давалка… Манекенщица в Никольском Доме моделей. Знаем мы такие «дома», и «манекенщиц» из них тоже знаем, не вчера родились, не в яслях воспитывались…
Сперва я не хотел ехать на машине, чтобы загодя не светиться - уж больно она приметная. Но, подумав, что мне все равно потребуется легенда, причем такая, чтобы своей «тайной деятельностью» я как можно скорее привлек к себе пристальное и настороженное внимание определенных кругов, решил, что Крошка Вилли неплохо на эту легенду сыграет: люди, на которых я собираюсь выйти, получат информацию о моей глупости и неосторожности, а значит, хоть на самую малость потеряют бдительность, и тогда мне будет легче, достовернее войти в их окружение и решать там свои задачи…
По дороге в Никольское я такую легенду, с которой мне придется шастать, видимо, по всей области, вчерне накидал, оставляя в узловых ее пунктах пробелы для возможного маневра и необходимой импровизации. Легенда получилась, так сказать, трехслойная, для всех уровней возможного общения: вначале - что-то разнюхивающий, не очень опытный мент, потом - лох, неумело работающий под делового по поручению туповатого шефа, а на самом-то деле - ого!
– прекрутой полномочный представитель мощной организации, осторожно, под дурачка, нащупывающий новые связи, новые формы и области бизнеса, чтобы из Москвы прибрать к рукам то, что еще не прибрано провинцией, а если подвернется что-то стоящее, то и отобрать не грех…
Дом моделей в Никольском я нашел достаточно легко - нынче в нашей стране все дороги так или иначе ведут в тот или иной бордель. И как всякий бордель, он был окружен хищной стайкой иномарок - тут и дрянь ржавая с дырявыми крыльями, подвязанным проволокой выхлопом, слепленными скотчем стеклами, но есть и новенькие - прямо с картинок спецкаталогов. Иные из них пустые (значит, шеф сам за рулем), в иных - водилы-хранители: кругломордые, мутноглазые штампованные
Я загнал своего «козлика» в самую гущу стаи и резко тормознул - вызывающе, с визгом, нахально. Наше появление было подобно плюхнувшемуся в аквариум с экзотическими заморскими рыбками облезлому уродливому ротану.
Реакция золотистых аборигенов прошла несколько стадий. Поскольку, подобно золотым рыбкам, брызнуть в стороны они не могли, да и сами были рыбками плотоядными и зубастыми, сначала их постигло немалое изумление, потом они проявили оскорбительное внимание, сменившееся агрессивным интересом. Но пока еще в пассивном выражении. Да на это нам на… то есть все равно.
– Командир, - лениво окликнул меня, ухмыляясь через полуопущенное стекло ближайшей «Вольво», коротко остриженный белобрысый парень в ладно потертой джинсе, - ты куда вперся? Плейсом, часом, не ошибся? А то и по фейсу можно схватить. Здесь тебе не помойка, понял? И не очередь за картошкой.
Примерно на это я и рассчитывал. Права сейчас качать опасно, да и войти в их круг было бы крайне полезно. Ведь об этом Доме моделей я почти ничего не знал. К тому же я мог сделать заявку, оставить свой след именно на этом уровне. Поэтому лучше всего красиво пошутить, сыграть дурачка вначале, заслужить снисходительное одобрение, а может, и покровительство. И лучше всего для таких дубов - смеяться над собой. Попробуем.
Я шагнул из машины, поставил ногу на подножку, вышиб отработанным щелчком сигарету из пачки и, дурашливо улыбаясь, отмочил:
– Отсталый народ, парни. За делами от жизни оторвались. Такая модель, - я положил руку на капот, - на Западе - самый дикий визг моды. «Олдсмобил» - называется. Старина-автомобиль, по-нашему.
– И на какой же свалке ты его откопал, свой мобил?
– угрожающе хохотнул другой водитель, в пестрой до ужаса майке и в таких же разноцветных трусах.
– На нем, что ли, Чапаев к Анке ездил?
Все заржали: юмор - отпад! Да и мой не выше, как и надо.
Я тоже похихикал - с явной досадой на несмышленышей, осмеивающих по темноте своей то, чем должны восхищаться.
– На свалке?
– Я сокрушённо покачал головой в ответ на такую явную серость.
– Ты приглядись - ведь это точная копия военного джипа, с полной имитацией. Видишь, даже пулевые пробоины сделаны, даже ржавчина несмываемая нанесена - от настоящей не отличишь.
– И тут по их глазам я с ужасом понял, что они мне верят, что мою незамысловатую шуточку не поняли, принимают за чистую монету. Вот это уже опасно. Разберутся - могу и по ушам схлопотать. Ладно, Бог не выдаст… - Ну а внутри кисочки все, конечно, с иголочки, по последнему слову. Движок ж-образный, с двойным передувом наддува, резина - пуленепробиваемая (на хрена она на открытой-то машине, спохватился я внутренне, но остановиться уже не мог - понесло). Стекла из Австралии - там какой-то редкий песок для них нашли - не грязнятся и не бьются, скрытый бортком-пьютер и всякое прочее.
Мужики подобрались поближе. Белобрысая «джинса» недоверчиво ахнула:
– Ну, дают гады-немцы! И сколько же такая тачка стоит?
– Хрен ее знает, - я небрежно дернул плечом.
– Я ее не покупал - подарок фирмы «Хорнс энд хувз» («Рога и копыта»). Между прочим, наш парень основал, одессит. Толковый мен, мы с ним на Привозе одно время знались, он мебелью торговал - столами, стульями, гобеленами. Теперь в Мюнхене заправляет. По старой памяти мне сделал, - я похлопал ошалевшего от такой биографии Вилли по капоту.