Если бы у меня было много денег

Гусев Валерий Борисович

– Спасибо. Ценю ваше внимание. Только без свидетелей. Я стесняюсь.

– Серый!
– радостно заорал Карпухин.
– Тащи ее наверх, в «будуар». А я тебе подмогну.

– Потом подмогаешь, - отрезал я.
– Если от нее что-нибудь останется.

Яна размахнулась для удара, я нырнул под ее руку, подхватил, перебросил через плечо, как полотенце, и стал подниматься по лестнице.

Она довольно натурально извивалась в моих руках, колотила меня по спине, болтала ногами и, визжа, материлась по-черному. Даже когда мы в лучшие

времена выясняли отношения, я не слышал от нее подобных слов, да еще в таком логичном ассортименте.

Карпухин у меня за спиной с гоготом повторял отдельные выражения, пытаясь их запомнить.

Я крепче прижал брыкающиеся ноги, взял за спиной за руки в захват и спокойно предупредил:

– Укусишь - убью, с лестницы сброшу.

Яна покорно затихла, только, видимо, сделала Карпухину какой-то оскорбительный знак, потому что он на секунду замолк, а потом угрожающе выругался.

Я толкнул ногой дверь «будуара», вошел в него, поставил Яну на пол.

– Доигралась?
– не смог удержаться я, переводя дыхание и запирая дверь.

– Начинается… - пропела она.
– Ты еще скажи, что я тебе всю жизнь испортила. Делай лучше свое гнусное дело!

– Насчет испортила не знаю, а то, что сильно укоротила, - похоже. А что касается гнусного дела, - сказал я, подходя к окну, - ты его сейчас одна будешь делать. И очень старательно.

Я осторожно выглянул в окно. Прямо под ним лежал на газоне прямоугольник света, в нем играли тени - «будуар» находился как раз над холлом.

– Поколоти-ка в дверь, - негромко сказал я, не оборачиваясь.
– Попрыгай, стулом постучи, можешь поорать противным голосом, как это ты умеешь…

Спуститься вниз - пустяк, но незамеченным - невозможно. И времени в обрез: не то что исполнить - подумать некогда.

Яне в сообразительности не откажешь - за моей спиной она добросовестно, артистично и, по-моему, с удовольствием проделывала все, что я просил, по полной программе. Даже сверх того - хватила об пол большую керамическую вазу и сбросила с подставки магнитофон. Причем орала и гремела так неистово и натурально, что я уже начал было опасаться, как бы Алехин с Карпухиным не бросились мне на помощь или, по крайней мере, спасать обстановку «будуара» от полного разгрома.

Я смотрел в окно, кусая в нетерпении губы. Совсем рядом, в двадцати шагах, но пока недосягаемый - мой верный «козлик», готовый рвануться в ночь и унести нас от супостатов. Ворота затворены, но жидкие. Слева - свет в окнах казармы. Если очень повезет, мы успеем добежать до машины. Если очень-очень повезет - сможем вскочить в нее и вырваться на шоссе. Ну а уж если повезет сказочно, сумеем настолько оторваться от погони, что нас и след простынет.

Я повернулся к Яне:

– Хватит дурака валять. Нужно драть отсюда.

– Ты же обещал меня изнасиловать, - как девочка, обиделась она.

– Некогда. Да и больно упорно ты сопротивляешься, Подойди сюда, - я кивнул

в окно.
– Сможешь спрыгнуть?

Яна согласно закивала, потом резко мотнула головой.

– Лучше уж ты сразу брось меня на рельсы. Под поезд. Или изнасилуй.

– Не сомневался в твоем выборе.
– Я сорвал с карниза плотную штору и привязал ее конец к трубе добротного радиатора - хорошо строили, для себя…

В дверь вдруг интимно поскреблись.

– Серый, давай без рекордов, - вздохнул в коридоре Карпухин, - Очередь волнуется. Пустили козла в капусту.

– Отвали, - напряженным, прерывистым голосом отозвался я.

– А ты, оказывается, тоже артист, - шепотом похвалила меня Яна.
– Точно так же ты выразился, когда нас с тобой застала моя мама.

В дверь снова поскреб Карпухин:

– Пять минут тебе остается. Серый.

Не терпится ему! В ответ я выругался, что можно было принять и за согласие.

Пять минут… Нещедро.

Я снова глянул в окно. Боже! Свет на газоне исчез. Я рывком распахнул створки и выбросил наружу свободный конец шторы. Она повисла, не доставая до земли.

– Давай за мной, - шепнул я Яне и, скользнув вниз, мягко спружинил на газон.

– Я в юбке, - кокетничала Яна, взбираясь на подоконник.

– Я и без юбки видывал, - успокоил я ее, - и без…

– Хватит, хватит, - опасливо прервала меня Яна. Она, как курица, копошилась в проеме окна, примериваясь к спуску.

– Да быстрее ты! Не в театр собираешься, - не выдержал я.

Яна ойкнула, скользнула вниз, и я поймал ее на руки.

– Что ты меня все на руках таскаешь?
– возмутилась она.
– Хочешь?…

Но я не дал ей договорить, дернул за руку, и мы помчались к Вилли. Я вцепился в руль, надавил стартер. Яна мгновением позже так влетела в машину со своей стороны, что чуть не вышибла меня из нее.

«Козлик» - умница, словно ждал нас - мгновенно взревел мотором, вырвал из темноты ослепительно белым светом фар наиболее короткий путь на волю. Сминая цветники и травки, рванулся к воротам, чуть притормозил и ударил в них своим стальным бампером. Створки испуганно шарахнулись в разные стороны, словно куры от сорвавшегося с цепи кобеля. И мы выскочили на дорогу.

Какое-то мгновение сзади было тихо. Потом - растерянный крик Алехина, торопливая ругань Карпухина, уверенная команда Рашида - и выстрел. Тут же захлопали двери казармы. И тут же все это осталось позади…

«Козлик» Вилли, будто его выпустили на первую травку, ретиво пропрыгал по грунтовке, потом выскочил на трассу и, будто вспомнив какое-то важное дело, плавно устремился вперед - туда, где начинало светлеть небо.

Раздумий особых, где нам укрыться, у меня не было. Хотя бы потому, что не было выбора. О моем «имении» знали считанные надежные люди. И быстро отыскать нас было невозможно. К тому же там Полковник - уж с ним-то мы отобьемся. Бутылками «БСП» хотя бы.