Если бы знать

Джексон Лайза

– Кто дал вам право лезть в нашу личную жизнь? – дрожа от гнева, воскликнула Марла.

– Честь семьи, – ледяным тоном ответила Юджиния. – Вот что дало мне право. Знаю, Алекс считает меня эгоисткой, думает, что я забочусь только о себе. Это неправда: я пекусь о семье. О добром имени Кейхиллов.

– Мама, – тихо, с трудом сдерживаясь, заговорил Ник, – всю жизнь ты старалась командовать другими, и всю жизнь у тебя ничего не получалось. Вспомни отца: чем сильнее, ты на него давила, тем сильнее он рвался с цепи. Ты твердила,

чтобы он бросил пить, – и чего добилась? Он умер алкоголиком. И сейчас у тебя ничего не выйдет. Потому что люди не любят, когда ими командуют и манипулируют. Никто не любит. Ни Алекс. Ни Марла. Ни я.

Губы Юджинии задрожали, глаза наполнились слезами. Но она удержалась и не дала соленой влаге скатиться по щекам.

– Увидимся за ужином, – ледяным голосом произнесла она и вышла из комнаты, держась неестественно прямо и при каждом шаге подрагивая плечами, словно механическая кукла.

– Почему я сразу не догадался? – простонал Ник. Взгляд его напомнил Марле затравленного зверя. – А, гори оно все огнем!

В холле распахнулась дверь, и на лестнице раздались шаги. Секунду спустя показалась Сисси – в свитере и джинсах, растрепанная, раскрасневшаяся. Не останавливаясь, она промчалась на третий этаж.

– Мне пора, – сказала Марла и, встав, передала малыша Нику: – Держи, познакомься с племянником поближе.

– Ты что? – запротестовал Ник. – Я младенцев никогда в руках не держал!

– Вот и учись.

Ник боязливо взял малыша на руки и поднес к его губам бутылочку, а Марла поспешила наверх.

В комнате Сисси не было. Из-за закрытой двери в ванную доносился шум воды. «Придется подождать», – решила Марла и присела за туалетный столик. Перед зеркалом выстроились в ряд тюбики губной помады и флакончики лака для ногтей: цветовая гамма их, на взгляд Марлы, больше подошла бы привидению или вурдалаку, чем молоденькой девушке.

– Не будь занудой, – сказала она себе. – Вспомни, как сама воевала с матерью из-за одежды!

С матерью?.. Марла вдруг застыла, невидящим взглядом уставившись в зеркало: в памяти ее всплыл разговор из далекого прошлого.

«Если бы ты не была такой дикаркой, если бы проявила к нему хоть немного внимания, может быть, отец и оценил бы тебя!»

От матери пахло табаком и дешевыми духами. В комнате стоял полумрак: лицо матери оставалось в тени – лишь поблескивала тусклым красным огоньком сигарета. Последние лучи заходящего солнца освещали поношенное цветастое платье, висящее мешком на изможденной костлявой фигуре.

Марла готова была поклясться своей жизнью, что эта женщина – не Виктория Эмхерст.

«– Может быть, тогда бы он признал тебя своей!

– Я его ненавижу! – выкрикнула девочка.

– Неправда.

– Правда! – гневно отозвалась она. Сколько ей было лет? Десять? Двенадцать? – И он меня ненавидит!

– Неправда, милая. И, пожалуйста, не говори таких слов. Тебе просто

надо было постараться.

– Он и тебя ненавидит, – упрямо проворчала девочка...»

– Мама! – Голос Сисси вырвал Марлу из прошлого.

– Что? А, Сисси, здравствуй! – вздрогнув, проговорила Марла.

Она видела свою мать. В этом она не сомневалась. Эта изможденная женщина в дешевом платьишке – ее мать.

– Извини, я просто задумалась.

– Должно быть, о чем-то не слишком приятном, – проворчала Сисси. Она была в желтом купальном халате, с мокрых волос капала вода.

– Да нет... просто пришло еще одно воспоминание, – объяснила Марла, встряхнув головой, чтобы избавиться от навязчивой картины. – Из далекого-далекого прошлого. Но теперь все в порядке. Если помнишь, я хотела с тобой поговорить.

– Что, нельзя подождать, пока я оденусь? Господи, и в собственной комнате нет покоя! – Сисси схватила футболку и леггинсы, повернулась и снова исчезла в ванной.

Марла терпеливо ждала. В дверь постучалась Кармен, сообщила, что готов ужин, и скрылась. Наконец появилась Сисси – одетая и причесанная.

– Ну, и о чем ты хочешь поговорить? – подозрительно поинтересовалась она.

– Прежде всего хочу попросить прощения, что напугала тебя в тот вечер, когда мне стало плохо.

Сисси равнодушно пожала плечами.

– Еще хочу извиниться за то, что целых пять дней провалялась в постели. Доктор Робертсон выписал мне другое лекарство, и теперь я чувствую себя гораздо лучше.

– Ну и хорошо, – пробормотала девочка.

– Мне действительно стало лучше. И я хочу покататься с тобой верхом.

– Ты уже говорила.

– Как насчет ближайших выходных?

– У тебя же в эти выходные банкет.

– Какой банкет? Ах да! – вспомнила Марла. – Кажется, это на следующей неделе. Я справлюсь у бабушки.

– Я думала, ты всегда все планируешь заранее, – заметила Сисси с таким видом, словно поймала мать на лжи.

Марлу охватило отчаяние. Похоже, пропасть между ними куда шире, чем она думала. Удастся ли ей перекинуть мост?

– М-м... обычно да, но, ты же знаешь, я была больна.

– Да знаю, знаю! – простонала Сисси, закатив глаза к потолку, словно спрашивала всевышнего, за что он послал ей такую никчемную мать. – Ладно, если хочешь, поехали вместе. Но я же говорила, ты до смерти боишься лошадей.

– Может быть, я тебя удивлю, – улыбнулась Марла. Выразительный вздох Сисси яснее слов говорил: «Ты, мамочка, меня уже ничем не удивишь».

– Послушай, Сисси, я знаю, прошедшие два месяца были очень тяжелы для нас всех. Особенно для тебя. Но я очень хочу, чтобы тебе стало хоть немного полегче.

– Ага.

– Я серьезно. – Марла протянула руку к дочери. – Милая, я же люблю тебя!

– Ага, рассказывай! – вспыхнула девочка. Подбородок ее задрожал.

– И всегда тебя любила.