Если даже придется погибнуть...

Томан Николай Владимирович

А у Марины в это время происходит бурный разговор с братом. После работы он не пришел домой, как обычно, значит, заходил еще куда-то. Явился часа на два позже, чем всегда, и явно в плохом настроении, однако бодрится.

— Ну-с, как у тебя делишки, сестренка? — спрашивает с напускной беспечностью.

— Это ты сначала расскажи, как твои-то, — мрачно отзывается Марина.

— Что ты имеешь в виду? — настораживается Павел.

— Сам не догадываешься? Тебя не допрашивали разве в связи с убийством Васьки Бричкина?

—

Тебе-то откуда это известно? Тоже, значит, допросили?..

— А как же ты думал? Парень провел у нас весь вечер, и это не было ни для кого секретом, а потом его нашли зарезанным неподалеку от нашего дома. Должно это было заинтересовать милицию или не должно?

— Ну, положим, нашли его вовсе не возле нашего дома…

— Но ведь всего в двухстах метрах от нас!

— Тогда нужно было бы допросить вообще всех, кто проживает поблизости.

— Не знаю, как насчет всех, это милиции виднее, а то, что меня допросили, вполне естественно. И все это по твоей милости…

— То есть как это по моей?

— А зачем ты этого подонка на мой праздник пригласил?

— Так он же друг твоего детства…

— Враг он моего детства! Сколько горя мне причинял своим идиотским ухаживанием. Знаешь ведь — ревела я от него, заступиться даже просила. Так зачем же нужен был мне этот человек в такой для меня день? Должен же был ты это сообразить?

— Я думал…

— Да ничего ты не думал! Другие за тебя думали и велели, наверное, пригласить его для каких-то свои целей.

— Что ты несешь, дуреха! Кого имеешь в виду? — сердится Грачев.

— Будто сам не знаешь? Повелителя твоего Леху. Чует мое сердце, его это затея. Не совсем ясно только — зачем убивать кретина этого понадобилось? Для того, может быть, чтобы потом всю вину на Толю Ямщикова свалить.

— А что ты думаешь, вполне ведь могло случиться…

— Что могло случиться? — почти кричит Марина, вскакивая со своего места.

— Да успокойся ты, ради бога! Чего ты так? Рассуди, однако, сама: не была разве вчера тут, у нас в доме, стычка Васьки с Ямщиковым из-за тебя? А потом на улице между ними, оказывается, настоящая драка произошла…

— Какая еще драка? Васька ведь раньше Анатолия ушел.

— Поджидал его, стало быть, Василий на улице, и они схватились там. Я сам об этом только что узнал. Конечно, Анатолий порядочный парень и первым ни за что бы за нож не взялся, но в порядке самообороны…

— Мерзавцы! — стучит кулаками по столу Марина. — Специально, значит, все подстроили! И сцену ревности этого болвана, и драку на улице… Но я все равно не поверю, чтобы Анатолий, даже защищаясь, мог ударить кого-нибудь ножом!

— Да пойми ты, дурья голова, ведь на них… на Анатолия и этого бывшего батюшку Десницына, четверо ведь напали. Тут не то что за нож, за оглоблю схватишься.

— Да уж за оглоблю он скорее бы, наверное, чем за нож, — теперь уже ревет Марина. — Не мог он его ножом…

— Ну, Десницын тем более не стал бы хвататься за нож, а больше некому же…

— А Леха твой не

мог разве? Сам же говорил, что от него всего можно ожидать…

— Ты, я вижу, совсем спятила?

— Ничего я не спятила — его это бандитских рук дело! Больше некому!

— Да зачем ему?..

— Уж не знаю зачем, но это его работа, и если ты не разоблачишь его и не спасешь Анатолия…

— Да никто пока твоего Анатолия ни в чем не обвиняет, хотя обстоятельства явно против него. Спасибо еще, что расследование ведет пока Грунина, но могут ведь передать кому-нибудь другому, более опытному.

— Но что же делать… что делать?.. — снова заливается слезами Марина.

— Я так полагаю: все теперь будет зависеть от свидетелей этой драки. Что они покажут…

— Что покажут? Да то и покажут, что Леха им прикажет, не ясно разве?

— Опять ты за свое! Ни при чем тут Леха. Ну, а если и имеет какое-нибудь отношение, то, может быть, это и к лучшему даже…

— То есть как это к лучшему?

— А так. Сможет спасти, пожалуй, Толика твоего.

— Не пойму что-то…

— Смогла бы ты уговорить Анатолия, чтобы он оказал одну услугу Лехе?..

— Да ты что! — снова яростно стучит кулаками по столу Марина. — Сам у него во власти и Анатолия хочешь?.. Нет, не сделали из тебя в колонии человека, Павел! Знать я тебя больше не хочу, не брат ты мне!.. Уйду я от тебя…

— Ну, как знаешь, только я ведь не о себе беспокоюсь, а об Анатолии твоем. Ты не бегай так по комнате, сядь, успокойся и послушай меня повнимательней. Два свидетеля стычки его с Бричкиным уже арестованы милицией. Об убийстве Василия они, может быть, и не знают еще и без команды Лехи ни на кого пока не покажут. Но о том, что Анатолий дрался с Васькой, они на допросе Груниной, конечно, уже сообщили. А вот четвертый участник этой драки, видимо, по совету Лехи исчез до поры до времени. Он-то и может в свое время показать следствию то, что посоветует ему Леха. Вот ведь какая ситуация! И ты не решай пока ничего сама, посоветуйся сначала с Анатолием. Не о твоей, о его ведь судьбе идет речь.

— И о моей тоже… — чуть слышно произносит Марина.

15

Утром следующего дня Грунина встречается с выделенными ей в помощь оперативными работниками райотдела. С одним из них, старшим лейтенантом Крамовым, она работает уже не первый год. Он не очень молод, ему около сорока, но его энергии мог бы позавидовать его молодой коллега лейтенант Сысоев, хотя человек, плохо знающий их, пришел бы, пожалуй, к противоположному заключению. Крамов показался бы ему медлительным, может быть даже нерасторопным, а Сысоев очень деятельным. Однако лейтенант расходует много сил впустую, и к. п. д. его невелик, тогда как старший лейтенант не делает ничего лишнего. Тратя много времени на раздумье, он экономит на исполнении верно принятого решения. Работая вместе, они как бы дополняют один другого, заимствуя друг у друга сильные стороны.