Если это любовь
Шрифт:
Амелия изумленно посмотрела на дочь:
– Ты хочешь сказать, что поехала бы с ним в Виргинию? Ты, для которой Трендэрроу был всем!
– Я раньше не понимала, что значит для человека настоящая любовь.
Мать поджала губы.
– Не один раз я пыталась тебе втолковать, что те чувства, которые ты испытываешь к Тимоти…
– Что это только привязанность сестры к брату?
– Вот именно. Но ты была упрямой и не желала меня слушать. И поэтому… Но ложись поскорее, дитя мое, у тебя совершенно ледяные руки, и ты вся дрожишь.
Амелия заботливо подоткнула одеяло
– Мама, что мне делать?
– Делать нечего, нужно просто смириться. Майлс не Тимоти, чтобы ему приказывали. Как он объяснил свое нежелание взять тебя с собой?
Кэролайн пересказала ей свой разговор с Майлсом, и Амелия серьезно сказала:
– Он, конечно, прав. Ты думаешь, отец согласится на твой брак с человеком, который придерживается совершенно иных взглядов, которого называют мятежником да в придачу рабовладельцем?
– Но ведь папа помогает Майлсу, он его очень уважает.
– Как человека и я его уважаю. Он и в самом деле такой, каким бы я хотела видеть твоего мужа: воспитанный, добрый, отзывчивый и честный человек, которого не свернешь с избранного им пути ни угрозами, ни уговорами. Не желая подвергать тебя опасностям, он вызывает мою симпатию и восхищение.
– Даже при том, что он разбил мне сердце?
Амелия нетерпеливо передернула плечами.
– Сердце не так просто разбить, поверь мне, – сказала она, но тут же добавила более мягким тоном: – Со временем ты научишься удовлетворяться малым, дорогая, как я и твой отец.
– Но сейчас мысль о том, чтобы выйти замуж за Тимоти…
– Ты предпочитаешь остаться незамужней? Жить в Трендэрроу после того, как умрем мы с отцом, бродить по пустым комнатам, разговаривать с привидениями? Нет, дитя мое, выходи замуж за Тимоти, об этом ты мечтала всего несколько недель назад. Я буду молиться, чтобы Бог дал тебе детей, и со временем…
– Я забуду Майлса?
Амелия серьезно покачала головой:
– Нет, думаю, ты никогда его не забудешь. Но ты примиришься с неизбежным, подаришь Тимоти свою преданность и поддержку, и этого будет достаточно.
Когда наутро все спустились к завтраку, дождь уже прекратился. На ясном и голубом, как камзол Тимоти, небе сияло солнце. Капитан шумно радовался перемене погоды, Тимоти весело вторил ему, и лишь по временам его лицо затуманивалось, видимо, он вспоминал причину поездки.
– Но ведь если я буду печальным, это не поможет отцу выздороветь, правда? – с надеждой спросил он Кэролайн. – И маме неприятно было бы в такой момент видеть за столом унылые лица.
Пока капитан хлопотал вокруг стола, распределяя места, к Кэролайн приблизился Майлс. Он слегка коснулся ее руки и тихо спросил:
– Надеюсь, вы хорошо отдохнули и вам уже лучше?
– Благодарю вас, да, – пробормотала она, хотя чувствовала себя далеко не лучшим образом. – Я просто утомилась из-за такого тяжелого путешествия.
– Вас расстроили мои слова? Поверьте мне, так будет лучше.
– И мама меня в том же уверяет.
– Она знает? – удивленно спросил он.
Кэролайн кивнула.
– И согласна с вами. Я, конечно, не думала, что
– Вы скоро меня забудете, – проговорил он, видя ее огорчение.
– А вы? – быстро спросила она.
Он покачал головой:
– Я буду вечно хранить в душе ваш образ. Вы – дело другое. У вас есть Тимоти, родители, дом, к которому вы так привязаны.
– А у вас – политика, к которой вы привязаны еще больше, – с горечью ответила она.
Кэролайн почувствовала, как кровь прилила к ее щекам; в ушах послышался гул. Она не смогла остановить себя, желая причинить ему такую же боль, которую он причинил ей.
– Возвращайтесь же в свою страну, живите своей жизнью, я вам не нужна. Но не делайте вид, что все это ради моего благополучия. На этот раз испугались вы, а не я.
Удивленно распахнув глаза, он шагнул к ней. Она успела радостно подумать, что он сдается и что, если она будет настаивать, ей удастся добиться своего.
Но тут к ним подошел капитан:
– Пойдемте, Кэролайн, Майлс. Сейчас подадут завтрак.
Момент был упущен. Майлс крепко стиснул зубы, на скулах у него заиграли желваки, губы сжались. У нее вдруг сильно закружилась голова, и она поспешила сесть и оперлась головой на руку. Лишь мать заметила ее слабость и устремила на нее обеспокоенный взгляд.
Майлс повернулся к капитану:
– Сэр, если позволите, сегодня я на некоторое время оставлю вас. Мы находимся неподалеку от школы Пирса…
Мальчик с шумом уронил нож на пол.
– Я туда не вернусь!
– Я не сказал, что беру тебя с собой, – успокоил его Майлс. – Я хочу узнать, почему тебя исключили, почему не предупредили меня, почему в школе, где воспитываются сыновья английских джентльменов, царит такое безобразие.
Пирс растерянно уставился на своего крестного.
– Я… Я нарушал некоторые правила, – пробормотал он. – Но это несправедливо, что меня запирали и не разрешали Полю разговаривать со мной. Я не подбивал его не слушаться отца, – заявил он и поднял голову, лицо его пылало. – Майлс, если мне можно не возвращаться в школу, ты возьмешь меня с собой домой? Я принесу больше пользы, будучи барабанщиком в твоем ополчении, пока не вырасту для того, чтобы тоже сражаться. Бенджамен может научить… – Он замолчал и побледнел. – Я забыл… Нам не нужно было приезжать в Англию, правда, Майлс? Это принесло нам только проблемы.
Майлс с сожалением ответил:
– Боюсь, что это так. Мое присутствие в Англии стало причиной огорчения моей семьи, смерти преданного слуги, определенной… определенного несчастья. И мне ничего не удалось добиться.
Тимоти, которому никогда не нравились серьезные темы, дружески предложил:
– Тогда почему бы вам не остаться еще на какое-то время и не развлечься? Я могу предложить вам хорошую охоту, в наших реках много рыбы. О, я понимаю, они не такие большие, как ваши реки, – добавил он, улыбнувшись Пирсу. – Мы можем еще раз съездить в Лондон, и я покажу вам… – Он поймал взгляд Амелии и смущенно замолчал. – Господи, я опять забыл. Я, наверное, буду соблюдать траур, а потом женюсь.