Если любишь, то борись!
Шрифт:
– Прямо как я, атеисты, – заметила я.
– Ты не еврейка.
Брат почему-то продолжал смеяться.
– Ты пока слепая. И он тоже слепой. Если он мужчина, то ему надоест быть рабом, и он освободится от еврейских уз. Ты же раба не хочешь иметь?
– Ну почему же. Для женщины всегда заманчиво иметь любимого раба.
– Юла, ты жестокая.
– Ты тоже раб, но Велеса и его системы, – надулась я.
Ярослав словно взорвался:
– Сколько раз тебе говорил, не смей! Мы потомки богов! Мы люди свободные, и наша вера никак не взаимосвязана с политикой и деньгами! Мы не наживаемся
В общем, всегда одно и то же. Ну нет здесь для меня разницы! Они оба поклоняются своим богам. Только один по-гречески одетый, в помещении и у стола, а другой в русской рубахе, под чистым небом и у костра. Все одна фигня. Ну атеистка я, поймите меня!
Несмотря на наши терки с братом, я все же успокоилась, что Роман парень обычный, никакой не кастрат, просто слепой, как и мой брат. Первые три дня я так и не дождалась от него ни звонка, ни эсэмэски. В институте, как и ожидалось, Костя только и говорил о грядущей войне, что он о ней прочел и посмотрел. Он решил спасаться с отцом Львом: когда тот уедет в Дивеево, Костя последует за ним. Оказывается, отец Лев и об этом говорил! Только я этого не слышала, я о Романе думала. Кирилл решил с Костиком съездить, так, на всякий случай. И они спросили меня, еду ли я с ними. Но я сказала, что подумаю. Мне надо знать, едет ли туда Роман. Просто так я туда не потащусь. Мне и так братишка каждый день мозг выносит. Еще меня ребята спрашивали, зачем я поехала на электричке и в другую сторону. Пришлось приврать, что в Люберцы надо было, к тете. Они мне не поверили. Ничего не сказали, но по лицам я поняла, что не поверили. Как говорится, шутка не удалась.
В среду вечером у меня началась ломка. Я не могла поверить, что красавчик мог обо мне забыть. Как можно забыть самую красивую девушку, которую он когда-либо встречал?! Выпендривается? Нет, меня это злит и сильно. Неужели он решил продолжать встречаться с этой Настей-террористкой?! Да она смотрится с ним как скунс с прекрасной хаски. Если он мне не будет звонить, то как я узнаю, будет он на выходных в храме или нет? Я позвонила подруге Жене и рассказала о наболевшем:
– Забей на него. Видимо, он считает себя красивее тебя. И потом, я уверена, что с той татаркой он не встречается. Если бы встречался, то тебе бы давно об этом сказал.
– Не успел. Я вышла из электрички, прежде чем он мне что-либо ответил, – грустно заметила я.
– Позвонил бы или написал. Он парень верующий, а значит, честный.
– Да видела бы ты их духовного отца! Какой он честный?! Гипнотизер, мозгоправ, похлеще моей мамы! – начала спорить я.
– Тебе грех так говорить. Про священников такое не говорят, Бог накажет! – завелась Женя.
– Это тебя он накажет! Ты в него веришь, а я нет! По твоему мнению, священнику врать о войне можно, а мне говорить о своих подозрениях нельзя?!
– Так ты говоришь о том, чего не знаешь…
– А он знает? Он видит Бога и может Его нам показать? Все одинаково…
Наша перепалка затянулась на час. Брат сидел рядом и усмехался времени от времени. Ему было интересно слушать, как я наезжаю на веру своего красавчика. Когда я, обессиленная, рухнула на свою кровать, Ярослав спросил меня:
– Что тебя интересует про твоего парня?
– Яр,
Он вздохнул и стал раскладывать на столе атрибуты. Потом выключил свет и зажег свечи:
– Я у тебя отстригу волос, – предупредил он, и прежде чем я успела возразить, он выстриг мне тоненькую прядь.
– Яр, ты с ума сошел! Кто тебя просил?!
– Но ты же меня завалила вопросами и ноешь под боком, медитировать не даешь. – Он положил мою прядь на какую-то серебряную ритуальную тарелочку. – Сейчас все расскажу. И потом не говори мне, что я это просчитал логически или это совпадение. Я, кстати, тебе говорил, что весной ты встретишь парня не нашей веры.
– Ну а кого я могла встретить, живя в России, где язычников не так много?
– Ты опять за свое! Вот ничего тебе не скажу.
Мне стало интересно, что он еще придумает, и поэтому я его успокоила:
– Извини, у меня постоянно это вырывается. Ты знаешь, я у тебя дурочка-атеистка. Давай уже, доказывай мне свою истинную веру.
Он что-то бубнил о Велесе и природе и разжигал травы. Мне нравился этот запах не меньше ладана. Это тоже живой аромат, жизни и огня. До сих пор не понимаю, как они видят в дыму и огне какие-то события или информацию. Скорее всего, они играют в экстрасенсов.
– Он недавно встречался с девушкой. Очень переживает за нее. А также у него есть еще девушка, за которую он переживает. Он ее любит. Но эта любовь не такая… Нет у него сейчас никого. Еще у него душа поломанная. Он сейчас на перепутье стоит. Ты вовремя появилась. Может, к нам в общину его заведешь?
– Ага, жди!
– Учится. Скорее всего, на лекаря… или нет… Там инновации видны.
Я уже давилась, чтобы не заржать в голос, наблюдая, как мой брат смотрит на пепел в блюдце. Какие инновации в горстке пыли?!
– Он один в семье. И о тебе думает. Он не забыл тебя. – Брат развалился на стуле и посмотрел на меня с победным выражением лица. Такое же лицо было у Романа, когда он взял свой мобильник из моих рук.
– И? – Я уже не понимала, к чему клонит брат.
– Ты еще что-то хочешь знать?
– Что он обо мне думает?
Добивать – так до конца! Давай, справляйся, ведун ты наш.
Ярослав опять наклонился над тарелкой и зажег другую ветку. Уже пахло горько, мне даже захотелось окно открыть. Но брат в таких случаях не разрешал, пока ритуал не закончится.
– Хм… Он ждет, чтобы ты позвонила. У него неуверенность какая-то. Я не пойму, но почему-то Юля… Юля… Юля… Много Юль. Ты не знаешь, почему?
– Вообще-то я тебя спрашивала. Я себя ведуном не называю. Ты считаешь, что он ждет, чтобы я позвонила?
– Да. Не веришь – сама у него спроси.
– И что он еще думает?
– Что у тебя красивая попа. – Глаза брата расползлись в хитрой улыбке. Он понял, что в него сейчас полетит подушка.
– Прекрати! Я серьезно!
– Я тоже. Тебе все рассказать, что он заметил, пока тебя разглядывал?