Если можешь - беги
Шрифт:
Уже под утро из глубин трюма выгрузили партию картонных коробок, до этого скрытую от любопытных глаз брикетами минтая. Коробки загрузили в рефрижератор и тотчас же увезли с территории порта. Выполнив все формальности, связанные с приемо-сдаточными документами, второй помощник отправился отсыпаться после бессонной ночи. Ушел и стивидор, улыбаясь, как и полагается японцу, хотя устал он ничуть не меньше, чем «грузовой» Цапко.
Бункероваться начали около девяти. Приняли на борт тонн восемьдесят горючего, и здесь засбоило — отказал оливейер. Кузнецов махнул рукой: ладно, мол, до Корсакова хватит с избытком, а лишний час простоя в иностранном
— К полуночи мы должны покинуть порт, — объявил Кузнецов, подозвав к себе «чифа». — Сколько у нас там за «железом» собирается? Человек пятнадцать?
— Семнадцать, Павел Артемьевич, — поправил тот.
— Оформляй пропуска, и пусть ребята идут. Только предупреди: если кто после шести вечера свою «тачку» в порт пригонит — пусть пеняет на себя: грузить не будем. Пусть сам тогда с докерами договаривается!
Узнав, что ночью в порту разгрузилось русское судно, торговцы подержанными автомобилями уже с утра дежурили возле проходной. Безошибочно определив, что вот эта группа возбужденно-радостных парней и есть потенциальные покупатели «тойот», «блю бердов» и «каролл», торговцы взяли русских в кольцо и перешли к активным рекламно-торговым действиям.
— Кённици-ва!.. Трасите, таварисся!.. Hello, seamen! — на смешанном русско-японско-английском диалекте заверещали торговцы. Впрочем, русский язык, равно как и японский, дилеры тут же отбросили как бесперспективные, и перешли на международный английский: — What do you want to bay? A car? O, more cars? It,s wonderful!
Рынок подержанных автомобилей располагался тут же, у проходной. На отгороженной площадке рядами стояли подержанные автомобили, смотревшиеся после предпродажной подготовки так, что любо-дорого взглянуть. Покупатели разбрелись по площадке. Они открывали дверцы машин и садились в мягкие велюровые кресла. Они включали двигатели и сосредоточенно слушали их работу. Они опускали стекла и рассматривали протекторы. Они прикуривали от электрозажигалок и жали на тормоза.
Словом, они вели себя так, как и должны были вести себя покупатели, после бесконечно долгих, на десятилетия растянувшихся поисков вдруг случайно наткнувшиеся на нужный им товар. Дилеры это понимали и терпеливо ждали, пока моряки осмотрят машины со всех сторон. Хотя что там смотреть? Все на месте, и масло из картера, представьте себе, не капает. Значит, берем, Вася? Берем, Петя! Я — вот эту, с эмалированными бамперами, а ты — вон ту, с рекламной наклейкой на стекле.
…С погрузкой машин провозились почти что до самого отхода. Крепили найтовами так, чтобы не сорвалось сокровище за борт при бортовой качке — крепко и надежно. «Грузовой» лично проверил каждую растяжку. Свою красавицу — «тойоту» он закрепил по всем правилам перевозки неустойчивых грузов на верхней палубе. Работой Цапко остался доволен. Ему хотелось залезть в машину и не вылезать из нее до самого Корсакова. Но работа — прежде всего! Ладно, придется потерпеть…
Буксир вывел «Академика Елистратова» на рейд и там его оставил. Завели дизеля, опробовали на разных режимах. И в 23.00 по судовому времени «Академик Елистратов» отправился в обратный путь.
Кузнецов ушел с ходового мостика в начале первого. В эту ночь вахтенным помощником был «чиф» Павлюк.
— Кто у нас в четыре меняет рулевого? — спросил у него Кузнецов, уже собираясь уходить к себе в каюту.
— По графику должен Петелин, но он что-то заболел, просил подменить.
— Заболел?
— Да нет, вроде был вечером трезвый. Живот что-то у него… Судовой врач говорит, похоже на дизентерию.
— Ладно, Гурьяныч, ищи замену. А с Петелиным я потом разберусь.
«Придем в Корсаков — спишу на берег, к чертовой матери! — думал Кузнецов, отправляясь в каюту. — Пусть, вон, в подменном экипаже… на стоянке вахты несет. Всего второй рейс, и вдруг — живот… Не хрена тогда в моря ходить, если со здоровьем проблемы?»
В каюте Кузнецов скинул китель и прилег, не раздеваясь, на деревянную кровать, заправленную китайским одеялом с вышитым огненно-красным драконом. Спать не хотелось, но и не спать ведь тоже нельзя! Завтра к обеду судно должно подойти к Корсакову… Можно бы и пораньше, но — зачем спешить? Тише едешь — дальше будешь! Держать узлов двенадцать — и хорошо…
Кузнецов задремал — словно бы в море соскользнул по слипу.
Сквозь забытье ему вдруг почудились какие-то шорохи у двери каюты. Кузнецов тревожно приподнялся на локтях:
— Кто там? Да кто, я спрашиваю?
Мгновенно стало тихо у двери. Послышались мягкие удаляющиеся шаги.
Кузнецов накинул китель и отправился на ходовой мостик. Он знал, что только там можно найти сейчас бодрствующих людей. Остальные давно разошлись по каютам и спят, утомленные вчерашними хлопотами с «тойотами» и «ниссан-патролами».
На штурвале стоял уже не Цыпин, а Кудряшов, которого вахтенный поставил вместо заболевшего Петелина. «Значит, уже больше четырех», — подумал Кузнецов, и глянул на судовой хронометр. Все точно, двадцать минут пятого… «Чиф» был здесь же, в рубке — стоял, вглядываясь в экран радара.
— Туман опускается, Павел Артемьевич, — сказал Павлюк. — Боюсь, к утру придется гудки давать… Может быть, скинем обороты? Не дай бог, врюхаемся куда-нибудь сослепу.
— Куда ты врюхаться собрался, Гурьяныч? Не смеши людей, — пробурчал Кузнецов. — Сейчас у нас на траверзе мыс Крильон должен быть, так? Значит, бери на норд-ост — и до самого Корсакова чистая вода обеспечена, ни мелей тебе, ни блуждающих банок… Дай лучше закурить, а то я свои в каюте оставил.
Капитан взял сигарету, похлопал по карманам кителя. Ага, спички есть.
— А обороты, так и быть, ты сбрось, торопиться нам некуда, — добавил он уже в дверях. — Пока держи десять узлов, а утром — посмотрим.
Кузнецов спустился с ходового мостика и прошел вдоль борта к юту, где обычно курят моряки. Действительно, туман натягивает, черт его подери! Капитан присел на деревянную скамью, чиркнул спичкой, закурил. Не то чтобы он чего-то боялся, но пальцы все равно подрагивали.
Скорее бы до Корсакова дойти! А там — на материк да в родные места под Тамбов. Рыбалка там, конечно, не та что на Сахалине, но… на хрена ему, Кузнецову, эта рыбалка сдалась?! Он и без того столько всякой рыбы в своей жизни повидал, что аж с души воротит.
А нервишки-то — пошаливают… Да и с чего бы им не пошаливать? Нет, когда из рейса возвращаешься — пожалуйста, останавливайте и проверяйте, сколько хотите: контрабанды не везем. Не дураки! Но вот когда на Хоккайдо идешь, тогда — да, любая проверка страшит. Вон, в феврале у фирмы «Блонд» застопорили судно — и восемнадцать тонн креветки, считай, морскому котику под хвост. А это ведь — деньги, да какие еще деньги!
Сигаретный огонек дошел чуть не до фильтра. Кузнецов, не вставая со скамейки, швырнул окурок за борт.