Если можешь - беги
Шрифт:
Формально Крашенников работал начальником отдела рекламы в небольшой фирме «Сигнал», якобы занимавшейся ремонтом автомобилей. Фактически же уволенный из КГБ Крашенников работал на ТОО «Круг».
— Так надо, Макс, — не забывал повторять Каратов, время от времени встречаясь с Крашенниковым где-нибудь в «Кентавре» или «Саппоро». — Не будем гусей дразнить!
Главным «гусем», конечно же, был Борис Гарц. Фалеев, Сафонов, Кравцов и другие «островитяне» тоже были «гусями», но — поменьше, чуть ли не домашними, а значит, и не слишком опасными.
И
Последней каплей стала история с РС «Капитан Тихомиров», задержанным пограничниками в районе Южных Курил с контрабандной креветкой на борту. Пополз слушок, что «сдал» судно сам Каратов — в отместку Гарцу. И от Каратова отвернулись даже свои, приезжие, фирмачи. Всякое случалось на острове, но чтобы «сдавали» судно конкурента! Вокруг Каратова мгновенно образовалась пустота, как бы некая запретная зона, преодолеть которую отныне не решался никто. А переступить ее самому — такого желания у Каратова, честно говоря, не было.
Апрель на Сахалине обычно хотя и солнечный, но холодный. Собираясь ехать в Корсаков, Крашенников надел японскую куртку на меху, не забыл прихватить и перчатки. Похлопал по карманам, убедился, что ключи на месте. Аккуратно прикрыл за собой дверь и направился к гаражу.
Он успел распахнуть гаражные створки и уже собирался забраться в кабину «кароллы», чтобы вывести ее на улицу, как в гараж заглянул какой-то парень с пластиковым пакетом в руках.
— Слышь, земляк, тебе прокладки на «тачку» не нужны? Японские! Для блока цилиндров. Дефицит! — парень глядел на Крашенникова веселыми, чуть хмельными глазами.
Что с того, что Крашенников работал в КГБ? Что ж, по-вашему, бывший «комитетчик» — не автолюбитель? Ему тоже дефицитные прокладки нужны!
— За сколько продаешь? — спросил Крашенников, подходя к парню.
— Да по дешевке. За бутылку!
— Ну, покажи…
Парень сунул руку в пакет и тут же ее вынул — с баллончиком «черемухи». Крашенников, ослепленный струей газа, успел еще прижать ладони к лицу, отшатнулся от парня…
И больше ничего не успел сделать. Удар по голове и — все. Кончено.
После убийства Крашенникова Каратов понял: дело приобретает серьезный оборот. Но быстро взял себя в руки. Долго оставаться в бездействии он не мог.
— Поедешь в Корсаков, — сказал он Бацаю. — Зайдешь в
— Понял, — кратко сказал помощник. И тем же днем выехал в Корсаков.
Это была ошибка. Здоровяк Бацай был хорошо известен в портовом городе. Верные люди «срисовали» Бацая у гостиницы и узнали, с кем именно он встречался. И в тот же вечер донесли об этом Гарцу.
А через два дня в гостинице случилась драка. Пьяная, конечно. Среди моряков, перебивающихся от рейса к рейсу в подобных гостиницах, это в порядке вещей. Дрались вроде бы по-честному — без ножей. Однако приехавший по вызову наряд милиции обнаружил в одной из комнат труп. Кстати, был убитый совершенно трезвым и, по словам жильцов, в драку вообще не вмешивался.
Кто же убил матросика? Не известно. Искала милиция, искала… Да так никого и не нашла.
«Как там у классика? «Мысль изреченная — есть ложь»? Кажется, так… В таком случае, что же тогда — мысль неизреченная? Правда, только правда и ничего, кроме правды? Сомнительно, конечно, но, как одна из версий, сойдет…
Для меня неизреченная мысль — это цепь ассоциаций. Они цепляются одна за другую и часто заводят бог весть куда. Причем у каждой ассоциации есть своя устойчивая пара. Начнешь думать о Гарце — тут же вспоминаешь Каратова, стоит только вспомнить Фалеева — тут же Мешкаев перед глазами стоит…»
Жена толкнула Шитова в бок:
— Ну, ты чего не ешь? Я бутербродов наготовила, а они лежат. Поешь! С утра же ничего… Мы пять часов уже едем.
— Плывем, — поправил Шитов. — В крайне случае — идем.
— Идем, плывем… Какая разница! Ты — ешь… Жаль только, что чая нет, — вздохнула жена. — Сходи в буфет, что ли, хоть воды принеси.
— Какой?
— Да любой: апельсиновой, мандариновой… Только не вздумай там пиво брать!
Ну, далось ей это пиво… Ощущая тяжесть и гудение во всем теле, Шитов потащился по крутым трапам на верхнюю палубу. Было такое чувство, что на плечах не голова, а гиря-двухпудовка. Страшно было голову наклонить: сорвется с плеч — хрен поднимешь!
Пива в буфете не было. И вообще буфет был еще закрыт. Откроется не раньше, чем через час, если верить расписанию. Пришлось возвращаться в каюту с пустыми руками.
— Закрыт. Через час откроется, — сказал Шитов. Достал из куртки сигареты, спички, двинулся в курилку. Тотчас же парень напротив — тот самый, скуластый, вроде бы сильно пьяный, поднялся с кресла и вышел следом.
Шитов успел уже подкурить сигарету и выдохнуть первую затяжку, как в курилку заглянул скуластый.
— Дай огоньку! — попросил он. Пыхнул раз, другой, блаженно выдул дым в потолок — и подмигнул Шитову, будто старому знакомому:
— Вот с кем я похмелюсь сегодня! С тобой, земеля, — весело сказал скуластый. — Да я тебя сразу усек. Вижу, трубы горят у мужика… ну как не помочь? Небось, после вчерашнего головка вава? Ничего, сейчас докурю — и похмелимся. В момент!