Если можешь - беги
Шрифт:
— Значит, тогда, в декабре, мое дело не закрыли? Но вы ведь мне сказали, что его закроют! — голос у Ирины дрожал.
— Да, его хотели закрыть, но не закрыли. Просто приостановили следствие. А потом его продолжили: открылись новые обстоятельства, — твердил свое Семенов.
— Какие обстоятельства могут быть? Какие, какие?!
— Новые обстоятельства, ясно? Но-вы-е! Короче, идите домой, — Семенов захлопнул изрядно затертую папку. — Идите и… ждите. Денька через два передаем дело в суд. Все!
— Надо искать адвоката, — сказал Шитов. — Прямо сейчас. Идем!
Вдвоем они
Адвокат Веселяк слушал Шитову очень внимательно. Он несколько раз заставлял Ирину заново пересказывать тот или иной эпизод, что-то отмечал у себя в блокноте, переспрашивал и записывал фамилии.
— Дело — не гражданское, дело — уголовное, а оно и стоит дороже, — заметил Веселяк, откладывая, наконец, ручку в сторону. — Правда, я пока еще не знаю, дойдет ли ваше дело до суда, или же его можно будет закрыть еще на стадии предварительного следствия. — Веселяк сделал паузу, внимательно поглядел на Шитовых, сказал строго: — А если мне придется выступать на суде, то это опять же будет стоить дороже, чем ежели до суда… Ну, в общем, я кое с кем встречусь, наведу необходимые справки, посмотрю ваше дело… — Он посмотрел на настольный календарь. — Сейчас пятница. Так? Значит, придете ко мне… Ну, скажем, в среду. Да не волнуйтесь, все будет у вас хорошо! — улыбнулся он Ирине. — Успеем что-нибудь сделать еще до того, как они дело в суд передадут…
Адвокат Веселяк был, несомненно, человеком опытным. Он проработал на острове уже лет двадцать и видел всякие виды. Его многие знали здесь, в Южном, и он знал многих. Проводив Шитовых, Веселяк тут же позвонил прямо в 6-й отдел подполковнику Колючко и договорился с ним о встрече на завтра. А потом принялся за свои текущие дела.
Странные люди, эти журналисты, размышлял Веселяк тем же вечером, вспоминая визит этой задерганной семейной пары. Вроде бы грамотные люди, с кем только по работе не встречаются, всякие материалы пишут… А здесь — растерялись. Элементарных вещей не могут решить! Черт возьми, ну почему бы этой Шитовой сразу после случившегося не обратиться к прокурору? Почему ничего своему начальству на работе не рассказала? Ходила, переживала, мучалась… А создавалось впечатление, что она сего-то боится и утаивает. А Шитов этот и вовсе, получается, слабак… Или, может, это у него воображение так разыгралось? Да пошел бы прямо к начальнику милиции, все бы ему объяснил… Бог ты мой! В этой истории столько несуразностей наворочано, хоть стой, хоть падай…
И точно. Встретившись в начале недели с Колючко, Веселяк сразу понял, что всяческих «наворотов» в деле Шитовой, действительно, хватает. А просмотрев «дело», Веселяк сказал напрямик:
— А знаешь, Трофимыч, наш прокурор тебя не поймет, если ты ему на стол эту папку положишь.
— Да какой там, к чертям, прокурор? — сердито воскликнул Колючко, и сам уже утомленный всей этой историей с Шитовыми. — Я ведь к прокурору с «делами» не хожу, ты же знаешь, у меня помощники есть… Я — что, знаю, какой опер и что конкретно в свои папки пишет? Это ты, Аркаша, к Семенову обращайся, не ко мне, — Колючко подумал немного и добавил. — Короче, ты сам с Семеновым реши, как
С Семеновым адвокат Веселяк проговорил около часа. Поначалу капитан пробовал что-то возражать, потом поднялся наверх, к Колючко, спустился вниз — и сказал, что, в принципе, дело можно бы и закрыть.
— Вот и прекрасно. В среду я подойду, — сказал Веселяк и отправился в свою адвокатскую контору. Работы у адвоката, как всегда, было с избытком.
Это было во вторник. И во вторник же к Шитову неожиданно нагрянул Санек — Сашка Клишин.
Было время, когда они работали в одной бригаде и даже дружили. Плечистый и ладный, Санек слету покорял островных красавиц, как холостых, так и замужних, судьбой-злодейкой заброшенных в отделенный сахалинский поселок и тоскующих без настоящих мужчин. По счастливой случайности, мужчина всегда оказывался рядом — он, Санек. Остальные детали, право, комментариев не требуют…
Однажды Санек попытался на правах друга семьи подкатить и к Ирине, но был отвергнут. Ирина ничего об этом Шитову не рассказывала, Санек, впрочем, тоже помалкивал. Обида, однако, осталась. Такое иногда бывает, не правда ли? Ну очень нехорошо, когда тебя, молодого и ладного, отталкивает женщина, муж у которой, извините, даже морду сопернику начистить не может, потому что считает, что драка — это удел тех, кто непрочные чувства вынужден охранять с помощью кулаков. Нет, ну что с него взять, с интеллигента хренова?!
Были и какие-то другие мотивы, по которым Санек не отказался от предложения старшего лейтенанта Тарасова «слегка пощупать этого журналиста». Да и как бы ему отказаться, если Тарасов прямо сказал: «Поможешь нам — и мы глаза закроем на твои художества с рыбой, а нет… Сам понимать должен, если не дурак!» А в общем, чужая душа — потемки, когда еще было сказано… Но факт остается фактом: Клишин все-таки приехал к Шитовым, причем именно во вторник. То есть тогда, когда вопрос об Ирине был, в сущности, уже решен.
Да, это так. Вернувшись из командировки, Тарасов узнал, что, похоже, он совершенно напрасно тратил время в поселке. Конечно, кое-что себе на заметку Семенов взял, а относительно Клишина — сказал: «Похоже, он мне здесь больше не нужен. А что, этот парень должен сегодня приехать? Ну, ладно… Хрен с ним!» Что ж, и такое тоже бывает, особенно тогда, когда машина запущена на все обороты, колесики — крутятся, вертятся шестеренки и мягко шуршат приводные ремни на шкивах: попробуй, останови ее в один момент! Что ж, свою работу машина сделала, но все еще по инерции продолжает молоть-перемалывать. Сломать — жалко, выбросить — глупо. Да пусть себе работает, пока сама не остановится!
… И вот оба сидят за столом и пьют водку. На кухне они вдвоем — Шитов и Клишин, Ирина — в комнате, она дремлет и думает о том, что завтра — среда и нужно будет идти к адвокату. Господи, хоть бы поскорее завтрашний день настал!
— А меня ведь, знаешь, тоже за эту проклятую рыбу в милицию таскали, — рассказывает Санек, кривясь улыбкой в вислых «под запорожца» усах. — Представляешь, трое суток в КПЗ продержали. В наручниках! Вон, до сих пор следы остались, — и протягивает Шитову крупные запястья / пальцы сжаты в кулаки/. — Потом, конечно, выпустили, но все равно, намаялся я там, у них, в ментовке… Ну, давай, что ли, еще по одной?