Если он порочен
Шрифт:
— Алчность — главная причина многих черных дел, матушка. Чем дольше я размышляю, тем больше убеждаюсь в том, что дядя всегда страдал этим пороком. Как и моя жена. Но при всей своей порочности, при всех своих недостатках, которые мне не хватит времени перечислять, вовсе не она все это затеяла. Более того, мне кажется, Артур не захочет с ней делиться.
Лео взглянул на графа с некоторым удивлением:
— Полагаете, Артур ее убьет?
— Мой дядя просто не умеет делиться. А Беатрис наверняка потребует свою долю.
Леди Эвелин сокрушенно покачала головой:
— Ах,
— А я, к сожалению, даже этого в ней не видел, — проговорил Джулиан. — Что же касается ее участия в замыслах дяди, то думаю, что ей хотелось только одного — завладеть моим имуществом. Не имея большого ума, она хитра и изворотлива. Вероятно, именно поэтому Артур решил привлечь ее на свою сторону. А мне сейчас ужасно стыдно из-за того, что я так долго не мог разглядеть ее истинную сущность.
Леди Эвелин похлопала сына по руке:
— Ничего страшного, дорогой. Теперь ты все понял, и это самое главное. Жаль только, что из-за этой женщины тебе пришлось столько страдать.
— Но чем дольше я нахожусь вдали от нее, тем яснее понимаю: пострадала в основном лишь моя гордость.
Джулиан посмотрел на Лео:
— Что еще от меня потребуется, кроме появления на публике живым и невредимым? Есть ли у нас какая-нибудь достоверная история для объяснения всего произошедшего?
— Вы должны говорить только одно: вам потребовалось время, чтобы оправиться от ран в безопасном месте, там, где люди, желающие вашей смерти, не могли вас найти.
Немного помедлив, Лео добавил:
— Можно сказать и о том, что мы таким образом предотвратили дальнейшие покушения на вашу жизнь.
— Все так и есть, — кивнул граф. — То есть я скажу чистейшую правду, только не буду называть имена моих врагов.
— Да, разумеется. — Лео улыбнулся. — Видите ли, я всегда склонялся к тому, что лучше всего говорить правду. Правда беспокоит врагов и вызывает любопытство у тех, кто захочет узнать больше. А таких любопытных будет вполне достаточно. Понимаете, о чем я?..
Граф с усмешкой кивнул:
— Да, конечно. А что с Энтони?..
— Мы постараемся держать сведения о нем в тайне, — продолжал Лео. — Однако не исключена возможность, что правда о нем все же выйдет наружу. Но не тревожьтесь за мальчика. Его хорошо охраняют.
Как только ужин закончился, мать Джулиана уехала, чтобы не возбуждать подозрений своими продолжительными или слишком частыми визитами к Уэрлокам. Джулиан был рад, что его сестры не приезжали к ним ужинать, потому что их постоянные приезды могли бы вызвать кое у кого удивление. Конечно, они помогали матери в благотворительности, но не слишком усердно, поскольку обе только что вышли в свет и были еще слишком молоды.
После недолгого разговора с графом в Голубой гостиной Лео тоже куда-то уехал. Джулиану было очень любопытно, чем Леопольд занимался ночами, однако он не расспрашивал —
После ухода Лео граф подсел к Хлое, хотя и сознавал, что должен держаться от нее подальше.
— Вас тревожит мой дебют? — спросил он.
— Да, очень, — ответила она без колебаний.
— Но я ведь уже поправился и близок к полному выздоровлению, — заметил Джулиан. — Так что теперь мое здоровье не вызывает опасений.
— Меня не здоровье ваше тревожит, а ваши враги. — Хлоя попыталась улыбнуться. — Я прекрасно понимаю, вам больше не следует скрываться. И понимаю, что нам пора предпринять какие-то решительные действия, чтобы разоблачить ваших врагов. Но все-таки мне было бы гораздо спокойнее, если бы они думали, что им удалось с вами расправиться.
— Пожалуй, вы правы… — Граф тоже улыбнулся. — Но ситуация такова, что мы должны действовать, и с этим придется смириться. Лео уже собрал всю информацию, какую мог, и теперь нам следует что-то предпринять. Артур и Беатрис тотчас же поймут, что нам кое-что известно об их планах. Но они, конечно, будут считать, что еще сохранили некоторые из своих секретов, и нам следует этим воспользоваться. То есть мы можем застать их врасплох.
— Да, конечно, — кивнула Хлоя и вдруг тяжело вздохнула. — Знаете, я согласна с вашей матушкой. Трудно поверить, что одна лишь алчность способна толкнуть людей на такое. Ведь им для достижения своих целей придется убить троих… И неизвестно, сколько еще преступлений они могут совершить.
— Что касается Беатрис, то она, похоже, решилась на это только из жадности. А вот мой дядя… — Джулиан немного помолчал. — Полагаю, у него есть другие причины. Без жадности, безусловно, не обошлось, но думаю, его гложет чувство обиды, из-за того, что он не родился графом.
— Но в этом нет вашей вины.
— Да, разумеется. Но он-то считает, — что есть. И считает, что я мешаю ему добраться до того, что по праву должно принадлежать именно ему. Вам, наверное, трудно его понять, но он действительно так думает. И не только он… Многие младшие сыновья страдают от такой же обиды и зависти, хотя очень немногие из них прибегают к убийству, чтобы положить конец тому, в чем видят величайшую несправедливость.
Джулиан только сейчас заметил, что легонько теребит один из локонов Хлои. После того вечера в саду, когда он не успел ее поцеловать, он пользовался каждой возможностью, чтобы прикоснуться к ней. И при этом постоянно чувствовал, что хочет большего.
Эта женщина очаровывала его, интриговала, возбуждала. Каждый раз, когда она была рядом, ему хотелось обнять ее и поцеловать. И это ужасно беспокоило его и смущало. Голос разума твердил ему, что Хлое вполне можно доверять, но уязвленная гордость заставляла проявлять подозрительность. Кроме того, он по-прежнему не был уверен, что сможет когда-либо снова жениться.