Если смерть проснется
Шрифт:
— Наверное, нет! — ее удивление росло, и Навко невольно улыбнулся:
— Наверное! Теперь я — тысяцкий Савмата. Я — выше любого Кеева мужа, любого дедича, даже твоего отца. Я — правая рука Светлого.
— Все тебе завидуют, Ивор, — кивнула Милена. — Очень завидуют! Отец сам хотел стать савматским тысяцким, даже просил меня. Меня, представляешь? Наверное, только я не завидовала тебе, Ивор! Может, потому что была рядом с Уладом…
Навко вздохнул:
— Завидуют… Пусть завидуют, Милена! Недавно Светлый подарил мне Дубень. У меня скоро будет две тысячи кметов — самых лучших. Уже сейчас я —
— Зачем ты говоришь об этом…— начала девушка, но Навко резко махнул рукой:
— Затем! Чтобы ты поняла — я могу очень многое. А теперь слушай: я клянусь Матерью Болот, что сумею тебе помочь. Ты не станешь «покрыткой». Тебе не придется прятаться по глухим селам. Ты не опозоришь отца.
— Как? — глухо проговорила Милена. — Я не стану убивать ребенка, Ивор! Лучше доверю его навам — и сама стану навой…
— Нет.
Навий подкидыш! Когда-то его, Навко, так же доверили лесной нежити. Правда, его мать не бросила ребенка в воду. Холоп счастливее мертвеца…
— Я поклялся, Милена. Такую клятву не нарушит ни один волотич. Подожди — два месяца, не больше. Я вернусь из похода — и все решу.
Милена долго молчала, затем вздохнула:
— Я верю тебе, Ивор! Не знаю почему, но верю. Я подожду два месяца, а потом поступлю, как решила. Прощай!
Девушка коротко поклонилась, накинула капюшон и, не сказав больше ни слова, вышла. Навко долго глядел ей вслед, затем улыбнулся. Он еще не представлял, что делать, но был уверен — справится. И с этим, и со всем остальным. Его солнце еще только встает — до полудня далеко…
Издалека войско походило на огромную змею, неторопливо ползущую к темной денорской воде.
Великая река была совсем рядом, был виден даже противоположный берег — плоский, пустой. За ним начинались холмы, терявшиеся у горизонта.
Навко придержал нетерпеливого коня и покосился на Улада. Тот неподвижно сидел на черном сполотском скакуне, втянув голову в плечи, словно Кея донимал холод. За Уладом пристроился Тымчак. С самого начала похода неразговорчивый парень не отходил ни на шаг от Волчонка. Страж был надежный
— даже Навко его слегка побаивался и старался обходить стороной.
Они уже больше часа стояли на этом холме, глядя на проходящее войско. Отсюда оно не казалось большим. Передовой конный отряд, пешие дозоры, большой полк, пять сотен «коло-вратов», несколько десятков обозных телег. Пять тысяч с лишком — не так мало, конечно. Но издалека все казалось маленьким, игрушечным. Тонкая стальная змейка, ползущая по заснеженной степи…
— Ивор, т-ты уверен? — Улад прикрыл глаза от яркого солнца и невольно поморщился. — Лодьи…
— Лодьи прибыли. Светлый, — Навко уже дважды доложил об этом, но Улад все равно волновался. — Начинаем переправу.
Да, лодьи прибыли, все шло по плану, и Рыжий Волчонок волновался зря. К Денору успели первыми. Огрское войско опоздало — лазутчики сообщали, что коннице Алая, уже подходившей к Савмату, пришлось сворачивать и на всех рысях идти на полдень.
Навко был доволен — замысел Кошика, который он постепенно начал считать своим, удался. Огры, как и Прожад, помнившие давние войны, попытались атаковать столицу, но внезапно обнаружили, что к ним в тыл вот-вот зайдет Кеево войско. Навко сумел заставить
— Ск-колько их? — Улад вновь скривился, и Навко понял, что Кей имеет в виду огров.
— Шесть тысяч, Светлый. Может, чуть больше.
— М-много…
— Алай, брат Великого Хэйкана, сумел собрать большое войско. Лазутчики доложили, что с ним ушла вся молодежь — альбиры, мечтавшие омочить сабли в крови давнего врага. Поговаривали даже, что Алай мечтает не просто о грабеже и мести, но хочет захватить Савмат, чтобы править в сполотской столице. И не станет больше Ории, а будет Великая Огрия — от Харпийских гор до Итля. Более осторожные считали, что Алай не думает о таком, но победа даст ему сильную армию, а с нею — Белый Шатер. Хэйкана Шету больше не боялись. Отказавшись возглавить войско, он потерял лицо.
— А, м-может, мы зря уничтожили Ключ? К-как думаешь, Ивор?
Навко удивился — об этом Волчонок давно не вспоминал. Выходит, не забыл!
— Зачем? — Навко дернул плечами. — Мы и так их разобьем, Светлый! К тому же у нас не было выбора.
— Д-да, ты прав…
Навко вновь покосился на Улада. Вот о чем он мечтает! Ну нет, не видать Волчонку Двери! Такой натворит дел…
— Пора, — он кивнул в сторону Денора и ударил коня каблуком. — Переправа началась, Светлый!
Лодьи вышли из Савмата через три дня после войска. Расчет оказался точен. Как только передовой дозор выехал на берег реки, вдали, с полночи, показались белые паруса. Без лодей обойтись было нельзя — ниже Савмата лед сходил рано, и сейчас холодная темная вода спокойно текла на полдень, к далекому морю, и только у самого берега сверкала узкая кромка тонкого льда.
О времени похода они тоже спорили с Уладом. Спорили долго — Волчонок хотел дождаться, пока вырастет первая трава. Навко и сам начал сомневаться, но Кошик сумел убедить. Коннице придется туго, но у сполотов ее немного, зато ограм придется считать каждый день. Война не затянется, и Алая не придется ловить среди холодной весенней степи.
У самого берега, где первые сотни уже грузились в лодьи, Улад внезапно заторопился, предложив переправляться сразу — с передовым отрядом. Навко хотел возразить, но махнул рукой. Если Волчонок желает рискнуть — пусть. Пусть Тымчак о нем беспокоится! Сам же Навко решил переправиться вместе с «коловратами», рассудив, что под защитой гочтаков будет спокойнее. Да и ни к чему командиру подставлять грудь под стрелы. Сотник — и тот не лезет вперед без оглядки.
Когда лодья с Уладом достигла противоположного берега, Навко облегченно вздохнул. Без Рыжего Волчонка под боком сразу же стало легче. Жаль, нельзя просто выстрелить ему в спину из гочтака. Кметы идут за Кеем, без него Навко не справится.
«Коловраты» уже подошли к берегу, и тысячник, заменивший Лапака, отдавал последние распоряжения. Лапака Навко оставил в Грайвороне. Синеносый пьяница много не навоюет, но зато не предаст. Пусть готовит новых кметов.
Навко подъехал к одной из лодей, слез с коня и приказал заводить гнедого на борт. Пора! Внезапно его окликнули. Навко хотел отмахнуться, но тут в толпе кметов мелькнуло знакомое лицо. Барсак! Почему он здесь? Навко послал его в Коростень перед самым походом.