Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
– Валерий Михалыч! Водица поспела, – подал голос из-за печи Авдеич.
– Иду! – Полковой врач отложил тетрадку и присоединился к санитару, на ходу засучив рукава. – Полей мне, дружочек.
Доктор опять возник в поле зрения, вытирая руки расшитым полотенцем. Подошел к саквояжу и вытащил из него свернутый белый халат. Расправил, надел и повернулся ко мне:
– Снимайте рубаху, голубчик, и садитесь – я буду вас осматривать!
Сперва он измерил мне пульс, отмеряя время по большим часам на цепочке, извлеченным из кармана бриджей. Затем достал стетоскоп и продолжил осмотр традиционным «дышите – не дышите», поочередно прикладывая трубку к груди и к спине. Закончилась процедура постукиванием каучуковым молоточком
– Ну что ж, голубчик! Я думаю, что денька через два вас можно выписывать. Здоровье у вас отменное, и задерживать я вас более не стану. – Он поправил свое пенсне. – Кушайте побольше. Я распоряжусь, чтобы вам выдали красного вина для укрепления организма. Гуляйте, дышите свежим воздухом. Попробуйте завтра заняться гимнастикой – разомнете мышцы. А во вторник приступите к службе.
– Спасибо, Валерий Михайлович!
– На здоровье, голубчик! – Доктор стал собирать свои вещи. – Я скажу полковому адъютанту, что ваше обмундирование пришло в негодность. Он пришлет кого-нибудь разрешить этот вопрос. До свидания, Александр Александрович!
– До свидания!
После того как он ушел, явился Авдеич с завтраком, и я уселся за стол – заморить червячка.
4
Досыта наевшись, я взялся за ревизию своего барахла.
Сперва принялся за брезентовый походный ранец, обшитый по углам кожей. Открыл клапан и начал разглядывать содержимое.
В левом внутреннем кармане лежал гуталин в железной баночке и сапожная щетка. В правом – завернутые в тряпицу принадлежности для ухода за оружием: отвертка, масленка, протирные штирки.
В кармане на задней стенке ранца хранился кожаный походный несессер и два куска душистого мыла, которое дала мне мама. (Удивительно, но уже сейчас я именно так и воспринимаю эту женщину – как любимую и единственную Маму.) Там же – носовые платки и жестянка со швейными принадлежностями.
На дне ранца сложены полотенца, нижнее белье, свитер. Два комплекта портянок и пара шерстяных носков. Поверх этого – кружка, в которой обнаружились два кисета – с чаем и с сахаром. Мешочек сухарей и банка мясных консервов (неприкосновенный запас).
Венчала все коробка с патронами. Ее я тут же вытащил и стал изучать надписи на крышке: «Казенный патронный заводъ г. Тула» – ну это понятно. «Патронъ унитарный револьверный 20 шт.» – тоже понятно. «Калибръ 4 линiи» – а вот это интересно!
Четыре линии – это же сороковой калибр. Десять миллиметров с копейками [10] .
Неслабо! Что-то я в нашей истории таких калибров в 17-м году не припомню.
Однако память услужливо подсказала, что калибр известен на весь мир как «русский сороковой», принят основным для личного оружия русской армии в 1905 году. Причиной перехода стало недостаточное останавливающее действие старого патрона 7,62 мм «Наган». После долгих споров и испытаний различных боеприпасов решили пожертвовать унификацией револьверных и винтовочных стволов и принять самый универсальный боеприпас.
10
Калибр в 4 линии соответствует 0,4 дюйма, то есть 10,16 мм.
Открыв коробочку, я стал разглядывать извлеченный оттуда патрон. Длинная гильза с пулей, полностью утопленной в зауженное дульце, – явно для револьвера с обтюрацией газов.
– Для нагана, ясное дело, – вновь поделилась информацией память.
– Черт!!!
Я сидел, вертя в пальцах злополучный патрон, и размышлял о том, что с этим раздвоением памяти на «свой –
Выстроить ассоциативные цепочки с чужой «базой данных» пока не получалось. На любой внешний раздражитель сперва реагировала память моей корневой личности, а уж потом подключалась память реципиента, причем иногда в виде диалога с самим собой.
И что мне теперь с этим делать?
Вопрос риторический…
Но в голове как будто что-то щелкнуло – все стало на свои места…
Отложив в сторону ранец, я взялся за чемодан.
Так-с. Две простые и одна крахмальная рубашки. Один свитер. Жилетка. Гражданский двубортный костюм. Галстук. Четыре пары носков. Носовые платки. Ага, а вот и то, что я искал: черные форменные бриджи от юнкерской формы. Хоть будет что надеть, а то я так в исподнем и хожу.
В вещах обнаружился бумажник с крупной по тем временам суммой в двести двадцать рублей с мелочью и фотография в деревянной рамке. На фотографии – вся моя родня. Семейный портрет клана фон Ашей в интерьере. Я вспомнил (легко и непринужденно), как мы все вместе отправились к фотографу на Малой Бронной.
Мне оставался месяц до окончания Александровского военного училища. Четырехмесячный ускоренный выпуск. На побывку с Балтики приехал старший брат Николай – командир эсминца «Эмир Бухарский» [11] . Отец на полдня вырвался с завода. Помню, как мы дожидались, пока младший брат Федечка придет из гимназии.
11
Введен в строй 1 августа 1905 г. Эскадренный миноносец типа «Финн» – строились в 1904–1906 гг. для Российского императорского флота на стапелях Сандвикского корабельного дока в Гельсингфорсе и на Путиловском заводе в Санкт-Петербурге. До 10 октября 1907 г. классифицировались как минные крейсеры. Всего было построено 4 корабля этого типа: «Финн», «Эмир Бухарский», «Москвитянин» и «Доброволец».
С грустью смотрю на фото. Родители сидят на стульях с высокими резными спинками. Мама – в строгом закрытом платье и в шляпке. Отец – в сюртуке с орденом Святого Владимира. Справа стоит Николя в морской форме, заложив руки за спину. Мы с Федечкой – слева. Я – в юнкерской, а он – в гимназической форме.
Нахлынувшие воспоминания ввели меня в такое смятение, что я даже поначалу не понял всей важности момента, а осознав – буквально впился глазами в фотографию.
До сих пор мне не представлялось возможности увидеть себя со стороны. Зеркала в доме не было, а ушат, в котором я умывался, был слишком мелок, чтобы на поверхности воды появлялось отражение. Внимательно, стараясь не упустить ни единой детали, я изучал свою новую внешность.
Лицо европейского типа, мужественное, открытое, располагающее к себе. Волосы – светлые. Глаза?
– Глаза – голубые, – откликнулась память.
В общем, образ эдакий одухотворенно-возвышенный и сплошь положительный. Вспомнилась фраза из «Семнадцати мгновений весны»: «Характер нордический, стойкий…»
Да уж! Не то что в прошлой жизни – пьяный мачо рязанского разлива.
В общем, с внешностью мне повезло…
5
Надо бы мне пойти прогуляться – подышать свежим воздухом.