Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Глава первая
1
Как там у Льва Николаевича Толстого про небо Аустерлица сказано?
«Над ним было опять все то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которое виднелась синеющая бесконечность… Он видел над собою далекое, высокое и вечное небо…» [1]
У меня вот почти то же самое. Лежу, понимаешь, смотрю на небо. Потому как никуда больше смотреть не могу… по непонятным причинам. И небо тут какое-то не такое – низкая серая беспросветная муть, характерная
1
Толстой Л. Н. «Война и мир».
В голове звенит, гудит и даже вроде как потрескивает что-то. Вы знаете, что такое похмелье? Ну так вот мне гораздо хуже. Причем в разы.
Где я? Кто я? И что вообще тут происходит?
Я – Александр Валерьянов, юрист адвокатского бюро «Карельский и партнеры», тридцати трех лет от роду. Не состоял, не привлекался, не участвовал. Из заметных событий в жизни – первая чеченская, в составе 165-го полка морской пехоты Тихоокеанского флота. Всего-то полгода до дембеля не хватило. Ранение в ногу, признан негодным к строевой, комиссован. Поступил в Московскую юридическую академию, на вечерний факультет. Окончил. С тех пор тружусь у своего бывшего одноклассника Андрея Карельского. Завсегдатай нескольких исторических форумов. Холост. Дети, может быть, где и имеются, но мне о них неизвестно.
Я – Александр фон Аш, прапорщик, 1899 года рождения, восемнадцати лет от роду. Следую вместе с пополнением в расположение Московского 8-го гренадерского полка.
То есть в расположение полка я, конечно, следовал…
Но, видимо, не доследовал. Последнее, что помню, – шли в походной колонне, затем нарастающий свист, удар и темнота.
Это – помню, как юный прапор.
Как трудоголик-юрист с кризисом среднего возраста, помню, что ехал домой в жуткий снегопад, и вдруг фура, вылетевшая передо мной со встречной полосы – лоб в лоб.
Постепенно помехи и посторонние шумы в голове стабилизировались и пошли на убыль. Процесс ощущался как-то вроде настройки телевизора.
Я немного освоился в новой ситуации и смог наконец двигаться. Приподнял правую руку и поднес ее к лицу.
В исцарапанном кулаке зажат смятый комок глины. Разжал пальцы, пошевелил ими.
Вроде все функционирует. Вставать надо, если получится, конечно.
С трудом приподнявшись на локтях, обнаружил, что лежу на дне старой воронки с осыпавшимися краями. Внимательно осмотрел нижнюю часть тела – перетянутый ремнем живот в оборванном кителе, вытянутые ноги в разодранных бриджах и высоких яловых сапогах.
Мои исследования были прерваны появлением целой группы лиц в несомненно русской военной форме: фуражки, гимнастерки, скатки через плечо, заправленные концами в котелок. Означенные лица удивленно меня разглядывали, качая головами, бурно что-то обсуждали и оживленно жестикулировали. Однако звенящий гул в ушах создавал полный эффект немого кино.
Меня оглушило – вот ничего и не слышу, догадался я.
Наконец дискуссия была прервана тем, что двое солдат спрыгнули в воронку и, аккуратно подхватив меня под руки, приподняли и подтащили к краю. Другая пара не менее аккуратно приняла меня наверху.
Судя по всему, походная колонна с пополнением попала под артобстрел. На дороге виднелось несколько свежих воронок, лежали раненые и убитые. Солдаты бережно посадили меня на землю, нахлобучили на голову
– Я ничего не слышу, меня оглушило, – с трудом разлепив спекшиеся губы, проговорил я.
Собеседник закивал. Потом, словно встрепенувшись, отстегнул от пояса фляжку, открутил пробку и протянул мне. Тут на сцене появилось новое действующее лицо – пожилой седоусый дядька в фуражке с красным крестом над кокардой, медицинской сумкой через плечо и белой повязкой санитара на рукаве. Санитар что-то спросил, но сразу несколько человек ему ответили. Он кивнул, задумчиво глянул на меня, расправил левой рукой свои пышные усы, а потом забрал у сердобольного солдатика из рук флягу и, придерживая меня одной рукой за плечо, стал поить.
После нескольких глотков я почувствовал облегчение, но почти тут же скрутило живот. Тугой комок ринулся снизу вверх, и меня мучительно стошнило. Отблевавшись, я поднял глаза на «добродетеля», борясь с головокружением. Тот с озадаченным видом почесал в затылке, а потом махнул рукой солдатам. Меня подняли и, поддерживая с двух сторон, на подгибающихся ногах поволокли к подъехавшей телеге. Уложили на свежее сено, подоткнув под голову свернутую шинель. Седоусый дядька-санитар хлопнул ездового по плечу, и телега двинулась с места. От резкого рывка у меня в голове будто разорвалась граната, и я вновь потерял сознание.
2
Тепло, светло и мухи не кусают. Тюфяк удобный, подушка мягкая, чистота и больницей пахнет.
Хорошо, что я в лазарете. Есть время разобраться в ситуации и в себе – благо оглушенного и контуженного бедняжку прапорщика никто не беспокоит.
Полковой врач – забавный дедуля профессорского вида, с бородкой и в пенсне, – осмотрев меня, определил контузию средней тяжести и предложил погостить недельку. Общались мы с ним при помощи карандаша и тетрадки. Он писал вопрос – я отвечал. Расстались весьма довольные друг другом.
Офицерский лазарет – просторная светлая комната со скромным интерьером: беленые стены, печка, образа в красном углу, простая и добротная мебель. Прекрасное место для медитаций.
Личность Александра фон Аша тихо и незаметно угасала во мне, оставляя лишь воспоминания, с помощью которых я и пытался понять, что же со мной, в конце концов, произошло.
Перебросило меня в 10 мая 1917 года. Идет Первая мировая война. То есть, конечно, просто «мировая». Местные жители, к счастью, пока не догадываются о том, что она не последняя.
Ну, с войной – понятно, а вот все остальное…
Это не мой родной мир. Какой-то, видимо, параллельный или перпендикулярный. Чем больше подробностей я усваиваю из памяти реципиента, тем больше удивляюсь.
Итак. 1 августа 1914 года Германия объявила войну Франции [2] , обвинив ее в «организованных нападениях и воздушных бомбардировках Германии» и в «нарушении бельгийского нейтралитета» [3] . И в тот же день немцы безо всякого объявления войны вторглись в Люксембург.
2
В нашей истории 1 августа Германия объявила войну России.
3
Причина объявления Германией войны Франции совпадает, а вот дата иная: 3 августа 1917 г.