Если так рассуждать... (сборник)
Шрифт:
Сбоку была нарисована тарелка с аппетитно дымящимися сосисками.
На этом наглядная агитация кончилась, и я вошел в царствие сосисок.
Иллюзии тешут человека! С мечтами рождаемся мы на свет, живем весь отпущенный срок, с ними же и умираем! Знал же, знал я очевидней очевидного, что раз написало что-то, значит ничего такого и близко быть не может! Знал, но поддался иллюзиям, и был наказан за это незамедлительно.
Конечно, никаких сосисок и в помине не было. То есть, в меню они значились, и даже в четырех различных видах. Но после набора соответствующего кода пищевой агрегат мгновенно
Поругав себя за невнимательность, я снова набрал код, нажимая на клавиши осмотрительно и как бы фиксируя их на мгновение. Результатом была еще одна тарелка манной каши, на сей раз суповая.
Я быстро набрал бифштекс с луком. Манная каша.
Компот из консервированных вишен. Она, проклятая.
Борщ по-украински, кабачки, фаршированные мясом, заливное. Она.
Часть тарелок пришлось составить на пол, так как на столе они не умещались. В тот момент, когда я нервно выстукивал на клавишах код «азу по-татарски с солеными огурцами», сзади послышалось хихиканье. Я живо оглянулся и осмотрел пространство камбуза, тесно уставленное тарелками. Никого не было.
Как и всякий нормальный человек, в привидения я не верю, но их боюсь. На этот раз, впрочем, я бы охотно познакомился с парочкой выходцев с того света, чтобы узнать, чем они питаются тут, на этом чертовом корабле и сколько раз в день.
Недоразумение разъяснилось тут же. В динамике булькнуло, и знакомый голос информатора язвительно посоветовал:
— Слышь, турист! Шашлык по-карски попробуй. И эту… как ее… индейку с яблоками. — И снова противно захихикал.
Я стоял посреди камбуза с тарелкой в руке и боролся с желанием залепить манной кашей весь динамик до самого нутра. Но тут какое-то новое, непонятное ощущение заставило меня насторожиться. Что-то менялось на корабле. Изменился ли ровный и глухой шум работающего двигателя, пронесся ли тихий странный сквознячок от приоткрытой двери по ногам — не знаю. Но мой настороженный вид сразу привлек внимание подглядывавшего робота-информатора.
— Эй, ты чего?
Интонации у него как-то сразу подызменились.
— Слышь, друг! Чего ты? Случилось что, а? Чего молчишь-то?
— Тихо ты, — сказал я. — Не шуми. По-моему, у нас курс меняется.
И тут же резкий толчок сбил меня с ног. Я упал на пол, обливаясь манной кашей. Робот орал в полный голос:
— Курс! Куда? Так нельзя!.. Стоп-машина!..
По-моему, он испугался куда больше пассажира.
Ни секунды не медля, я помчался обратно через коридор — в рубку. Пробегая мимо душа, задел рукавом табличку «Холодной воды нет». Табличка подпрыгнула, перевернулась, и на свет божий явилась надпись на обратной стороне:
И горячей нет!
На смотровом экране творилось что-то невообразимое. Звезды то раскачивались из угла в угол, то принимались быстро скользить куда-то в сторону. От перегрузок темнело в глазах. Двигательная установка глухо взревывала (как видно, автопилот изо всех сил пытался выйти на положенный курс). В конце концов двигатель взвизгнул и умолк. В рубке стало тихо. Звезды прекратили скачку, успокоились и плавно двинулись по смотровому экрану в одном направлении. Нас вела неизвестным курсом
— Сдох, — сказал я безнадежно.
— Кто сдох? — испуганно переспросил робот-информатор. — Все живы!
— Двигатель сдох.
На мгновение в информаторе проснулась прежняя сварливость.
— Не может он сдохнуть. Он вечный!
— Э, милый, — возразил я. — Мне известны восемь безотказных конструкций таких двигателей. Все вечные. До первого ремонта.
Робот горестно вздохнул и не ответил.
— Ты бы хоть новый курс вычислил, — посоветовал я. — Куда нас несет-то? Может, на сверхновую? Или в дыру?
— Нет тут дырок, — помолчав, ответил он. — А несет нас во-он туда.
— Куда? Ты толком объясни!
— А вон пятнышко виднеется. Это корабль.
— Час от часу не легче! Чей тут корабль? Инопланетный?
— А черт его знает, — мрачно ответил робот. — Сейчас увидим…
До инопланетного корабля летели часа два. Робот-информатор грустил, временами заводил печальные песни из репертуара заволокиицев и даже рассказал, какая не в пример спокойная жизнь была на Земле, во дворе монастыря. Я плотно поужинал манной кашей и придавил пару часиков в кресле пилота под горестные воспоминания товарища по путешествию.
Проснулся я от удивленного возгласа робота.
— Слышь, друг, вставай! Ошибочка вышла. Это не корабль вовсе!
— Как не корабль? Мать честная, штуковина-то какая!..
Я вглядывался в экран, пытаясь разобраться в увиденном. Перед нами предстала неровная сфера, диаметром сотни метров, составленная из множества фрагментов. Это было невообразимое смешение кусков отслуживших металлических конструкций, обломков межпланетных кораблей и транспортных спутников, переходных модулей, искореженных труб, солнечных батарей… Словно кто-то громадный собрал в космосе все остатки и обломки и огромными ладонями слепил из них бугристый шар. Поверх шара, наподобие венка, возлежала исключительно мятая и продырявленная оранжерея, точнее, металлический остов стандартной кольцевой оранжереи, какими снабжены почти все крупные звездолеты.
Нас затягивало в самый центр этого бублика.
— Инопланетяне! — орал робот.
Я машинально потянул ручку экстренного торможения, но тут же плюнул с досады, вспомнив, что это бутафория. Драндулет начало разворачивать боком…
Еще секунда, и мы обрушились на поверхность сферы. Я успел пристегнуться и поэтому только прикусил язык. Паникеру-информатору пристегиваться было незачем, но он причитал и всхлипывал так громко, что закладывало уши. В момент удара из камбуза донесся грохот семейного скандала — в спешке я не успел последовать призыву «Помоги, товарищ, нам» и не убрал посуду сам.
Раздался оглушительный лязг металла о металл. Робот взревел белугой.
Все было кончено. Мы вляпались.
Время тянулось медленно, как в приемной дантиста. Из динамика доносилось негромкое хныкание робота. Как единственному на корабле человеку и мужчине, действовать надлежало мне.
Первым делом я призвал к порядку паникера.
— Слышь ты, нюня! Кончай скулить! Ничего страшного не произошло. Проверь, камбуз в порядке?
— Да-а-а, — плаксиво протянул «июня». — Сейчас они явятся и разрежут нас лазерами на куски…