Если только ты

Лиезе Хлоя

— Твоё потребление моих шоколадных молочных коктейлей и смузи говорит об обратном.

Она закатывает глаза.

— Да брось, не так уж много я их пью.

— Воистину, Зигги, именно так много.

— Воистину! — она смеётся. — И кто теперь говорит как зануда?

Я тоже смеюсь.

— Может, я гигантская зануда, а ты просто не знала. Я мужчина с множеством загадок.

Зигги косится в мою сторону, и выражение её лица сменяется чем-то мягким, любопытствующим. Чем-то, вызывающим у меня желание поцеловать её. Очень сильное желание.

—

Я знаю.

Я смотрю на неё, говоря себе сделать то, что я обещал — оставаться сильным, держать руки при себе. Я не позволю себе затащить её на мои колени и целовать, пока её волосы и небо не станут одного сногсшибательного огненного цвета, пока вокруг меня не останется одна лишь пламенная красота и морской бриз, смешивающийся с её сладким чистым запахом и тёплой сатиновой мягкостью её кожи под моими ладонями.

Взяв себя в руки, я выдыхаю медленно и размеренно. Но сделать это сложно, не говоря уж о том, чтобы мыслить связно, когда Зигги тоже смотрит на меня.

Она медленно наклоняется ближе. Я задерживаю дыхание, говоря себе, что не позволю ей поцеловать меня… если она собирается поцеловать меня. Боже, я хочу, чтобы она меня поцеловала. Боже, я не должен хотеть, чтобы она меня поцеловала…

Она проводит большим пальцем по уголку моего рта, затем подносит к своим губам и начисто облизывает.

— Видишь? — шепчет она. — Совсем как мне нравится. Немножко попробовать.

Я не смог бы заговорить, даже если бы захотел. Я едва в силах дышать. Закат купает её лицо в мандариновом свете, заставляет её глаза искриться. Зигги краснеет, персиково-розовый румянец расцветает на её щеках, пока она смотрит на меня.

А потом она снова подаётся ко мне. Я… ну, я тоже подаюсь ей навстречу.

Потому что я слаб. Пи**ец как слаб перед ней.

Мы ближе, ближе…

А потом мой телефон издаёт громкий сигнал — приложение охранной системы сообщает, что в дверь позвонили.

Я матерюсь себе под нос и опускаю голову. Зигги так быстро соскакивает со своего шезлонга, что чуть не роняет маффин на террасу, несколько раз жонглирует им, и только потом ей удаётся нормально его поймать.

— Продукты привезли! — бодро говорит она, метнувшись мимо меня к дверям, которые ведут в дом.

Я обмякаю на шезлонге и провожу руками по волосам.

Обычно я очень люблю доставку продуктов, ведь всё необходимое может быть доставлено прямо на мой порог за небольшую плату и чаевые, и мне не придётся покидать комфорт своего дома или сталкиваться с публикой.

Но прямо сейчас я как никогда ненавижу доставку продуктов.

***

— Что ж, Сигрид, — я складываю последний бумажный пакет от доставки продуктов и кладу его на кухонный стол. — Я впечатлён.

— Впечатлён? Почему? — она ставит на полку моей кладовки смесь для безглютенового кукурузного хлеба, затем тянется к коробкам безглютеновой пасты, стоящим на столе рядом с ней.

— Просто… тем, как много ты знаешь о безглютеновом питании. Какие бренды хорошие, какие дерьмовые.

Посмотри на всё это. У меня есть всё, о чём только можно подумать, и не только.

Она оборачивается через плечо, улыбаясь мне.

— Говорю тебе, это всё Руни. Это её список. Она настоящий безглютеновый эксперт. Я лишь добавила несколько своих вещей, которые обнаружила когда-то и заметила, что это соответствует кулинарным стандартам моего брата.

— Его кулинарным стандартам?

— В их семье готовит Аксель, — объясняет она. — Руни не смогла бы приготовить что-то хорошее, даже если бы от этого зависела её жизнь.

— И это у Руни целиакия?

— Нет, — она расставляет пасты по видам, подравнивает коробочки. — У неё язвенный колит. Они просто поняли, что безглютеновое питание облегчает её симптомы.

— Вот как, — я открываю морозильную камеру, чтобы убрать туда безглютеновые пиццы, за которые Зигги рьяно ручалась.

— Многие люди придерживаются такой диеты. Сейчас это намного распространённее, чем раньше, так что это плюс. Намного больше вкусных вариантов для тебя по сравнению с людьми, которым поставили диагноз даже пару лет назад. И ты можешь позволить себе эти варианты.

— Да уж, это точно. Эта херня недешёвая.

Она поворачивается, ища что-то в кухонном шкафчике.

— Себастьян, я не хотела выпытывать ранее, когда мы в пекарне покупали вкусняшки, и ты спросил, знаю ли я что-то о безглютеновых продуктах помимо выпечки, потому что я рада была помочь, но… Разве твой личный шеф-повар не может позаботиться об этом для тебя? Твой ассистент? Ты можешь попросить их о помощи, знаешь ли.

Я так близок к тому, чтобы проглотить слова, оставить это при себе, но проклятье, она обладает раздражающей способностью выдёргивать мою честность, будто она запустила в меня какой-то крючок, и достаточно небольшого рывка, чтобы всё вылезло на поверхность.

— Мне не нравится, когда в моём доме чужие люди. Это моё безопасное место, и оно не ощущается безопасным, когда люди постоянно приходят и уходят. У меня нет ассистента. Или личного шеф-повара.

Она моргает, явно удивившись.

— О… окей.

— Удивлена, что у мистера Модные Штанишки нет миньона, удовлетворяющего каждую потребность? Шокирована, что я не плачу кому-то за то, чтобы мне подтирали задницу?

Она швыряет мне в голову пакет с безглютеновыми булочками, что было бы не страшно, не будь они замороженными.

— Господи, у тебя сильный удар.

Она сердито смотрит на меня, но это выражение шутливое.

— Ты должен признать, что создаёшь образ очень буржуйского, пафосного профессионального спортсмена.

— Это я признаю, — говорю я ей, поднимая булочки и читая ингредиенты. Судя по всему, там есть двенадцать разных злаков, требующихся для создания хорошей безглютеновой выпечки. И ксантановая камедь. Везде присутствует ксантановая камедь.

Зигги сокращает расстояние между нами и забирает у меня булочки.