Если ты человек
Шрифт:
За кустами скрывалась крошечная полянка. Посмотрев в сторону случайно затесавшегося в сосновую компанию дуба, Альберт почувствовал, как по его спине вновь прокатился цепенящий ветерок страха - жалкий отголосок ночного урагана. Под дубом лежала Карина. Оцепенение на этот раз прошло быстро: Карина зашевелилась и подняла голову. Альберт вдруг понял, в чем заключалась странность ее позы - руки Карины были связаны за спиной, и конец веревки исчезал в низких ветвях дуба. К ядовито-зеленому платью пристали иглы и прошлогодние листья, волосы висели спутанными лохмами.
– Ты?
– спросила она, когда Альберт обрезал веревку брелочным ножичком, и сама себе ответила: - Ты! Значит, судьба.
– Что здесь произошло?
–
Альберт помог ей встать.
– В милицию заявлять будешь?..
В ответ Карина рассмеялась, будто не на нее нападали ночью, и Альберту сразу расхотелось задавать вопросы. Даже когда она совершенно серьезно заявила:
– А теперь мы поедем к тебе.
Альберт вел машину молча. Карина тоже не пробовала начать разговор. От нее пахло лесом и сыростью. Миновал полдень, снова пошел мелкий дождь. Альберт думал о Карине. Что с ней произошло ночью, и почему она так спокойна? Почему шатун в "Мерседесе" вдруг оказался исправным, и почему, тем не менее, она бросила машину в лесу? Кто же она, черт побери, такая? Что означают ее слова: "Значит, судьба"? Какая-то мистика...
Потом остался позади и дождь; знакомый пригород полетел навстречу.
– А ты не боишься идти домой к незнакомому мужчине?
– спросил Альберт, уже поднимаясь по лестнице.
– А ты не боишься?
– ответила она вопросом на вопрос и, помолчав немного, добавила: - Во всяком случае, я выбрала тебя.
От этих слов по спине Альберта пробежал холодок. Его выбрали... Что это значит? То ли, что имел в виду он сам, говоря подобное женщинам? Или нечто другое? В самом слове "выбрала" чудилась какая-то угроза, если не обреченность...
Квартира за отпуск запылилась, кое-где в углах появились треугольники паутины. Казалось, она отвыкла от хозяина, стала за это время чужой, и поэтому встречала теперь беспорядком. Альберт покосился в сторону Карины. Стыда за свое жилище он не чувствовал. "Сама навязалась", - неприязненно подумал он, и снова стал перебирать все странности их знакомства. "Может, она просто воровка? Втерлись в доверие, заставила пригласить... Наглость города берет..."
Между тем, Карина уверенно сдернула с дивана пыльную клеенку, села, привалившись к подлокотнику, и замерла, как неживая. Альберту показалось, что она перестала дышать.
– Я поставлю чайник, - неуверенно произнес он. Карина никак не отреагировала на его слова, Альберт испуганно тронул ее за плечо - и тут же отдернул руку: ее кожа была неестественно холодной и жесткой. Запах сырости приобрел какой-то кладбищенский оттенок. Альберт попятился и выскочил на кухню. Сердце его бешено колотилось, труп в его квартире... В его квартире! Он прижался лбом к стеклу - и тут же отпрянул от окна. Наваждение продолжалось - внизу стоял черный "Мерседес". Тот самый, оставленный в лесу. Вновь горячо - леденящая лава страха пощекотала позвоночник и вцепилась в затылок. И тут сзади послышался шорох. Альберт дернулся, больно ударился о край стола и тут же с облегчением вздохнул.
– В чем дело, Бертик?
– просто, совсем по-домашнему спросила она. Живая... Он не знал, что изменилось в ней, но сейчас она была удивительно теплой - скорее в психологическом, чем в физическом смысле. Отчужденность, натянутость - все исчезло. Перед Альбертом была просто красивая женщина. Почему ты ушел?
Она взяла его за руку и повела из кухни, как водят детей, но в комнате с ней произошла новая перемена. Теперь от нее шел настоящий жар. Резко повернувшись к Альберту, Карина вцепилась тонкими пальцами в его рубашку и принялась энергично расстегивать ее. Отлетевшая пуговица закатилась под диван, а руки Карины уже жарко шарили по волосатой груди Альберта. Вслед за рубашкой на поп последовали и брюки, а за ними Каринино платье. Альберт был поражен этим неожиданным натиском, но даже не пробовал сопротивляться. Страстные
Альберт был поражен, посмотрев потом на часы: ему казалось, что они были вместе всего несколько минут, но судя по циферблату, прошло почти четыре часа. Он чувствовал себя невыносимо уставшим - как много лет назад на школьной вечеринке, когда это у него было в первый раз. Тогда получилось только после нескольких попыток, полных мучительного сомнения: а выйдет ли хоть когда-нибудь? Это уже потом он мог хвастаться перед своими друзьями "выносливостью султана". Сейчас же он был выжат, перевернут и перетряхнут. Устала, похоже, и, Карина - она обмякла, отодвинувшись к стене, и произнесла умиротворенно:
– Ну вот, теперь ты совсем мой... А Он уже приехал?
– Да, - почему-то шепотом ответил Альберт. Он знал, о ком (то есть, о чем) спрашивает Карина.
– Ну что, теперь начнем разговор?
Альберт кивнул. Он уже был готов ко всему.
– Ты можешь поверить в то, что кажется невозможным, и не считать меня сумасшедшей?
– Да, - выдохнул Альберт. Для него уже не существовало невозможного.
– Ну что ж... Знаешь, что произошло ночью? Меня никто не связывал - я связала себя сама. Чтобы никого больше не убить... Для того, чтобы у нас было это СЕЙЧАС. А теперь - приготовься... Карина сделала паузу.
– Дело в том, что мы с Ним - вампиры. Последние вампиры на земле. Я сама застрелила нескольких оставшихся, как было между нами решено. Теперь есть только я и Он, единственный в своем роде. Он пьет чужой бензин, а я убиваю..
Вампиры не должны существовать. Жизнь за счет чужой жизни - это невыносимо для тех, у кого остался хоть кусочек души. Но не убивать мы не можем. Как только приходит ночь, мы теряем над собой власть. В этом наше давнее проклятие... Тебе не понять, как я мечтала быть человеком... Даже между собой мы не могли сблизиться настолько, чтобы перестать чувствовать себя изгоями. И тогда несколько наших решили покончить с таким существованием. Мы бросили жребий - и исполнение приговора пало на меня. Сперва я застрелила тех, с кем мы сговорились; если кто-то из нас пытался покончить с собой без чужой помощи, ни чего не выходило. Не мы писали правила этой игры, но с ними приходилось считаться... Потом я начала охоту за другими вампирами... Не думаю, что после этой охоты хоть кто-то уцелел: за последние шестьдесят лет я никого не встречала. Только вот Его - это странное создание... Но без меня он не опасен.
– Она вздохнула.
– Я ведь здесь потому, что ты должен теперь убить меня и поставить точку в этой истории.
– Что?
– Альберт поперхнулся и закашлялся.
– Почему?
– Я дам тебе ружье. Оно заряжено серебряными пулями.
– Нет... Это дикость, бред, я отказываюсь! Почему я?
– Я все рассчитала. Я вижу тебя насквозь - тебе не могут помешать ни совесть, ни жизненные убеждения, лишь страх перед законом, а его можно убить еще большим страхом.
– Она заглянула ему в глаза.
– Тебя ведь заботит только собственное благополучие.
Слова Карины жгли Альберта сильнее прикосновения ее рук, ожоги от которых он чувствовал по всему телу. Она унижала, она насиловала его, насиловала именно сейчас, словами, а не тогда...