Если ты останешься
Шрифт:
Я вздыхаю.
Я чертовски устал, и я мог легко заснуть прямо здесь, в этом кресле, но знаю, что если она проснется и увидит меня здесь, это может быть поразительным, особенно в темноте. Поэтому я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что в очередной раз, я просто не готов спать. Я устал от всего этого дерьма в баре, но тот факт, что Мила находится в моей постели в этот самый момент, рассеивает весь мой сон.
Она в моей кровати. Одна
А я внизу. Один.
И моя рука болит.
Черт.
Я хватаю
Я засыпаю, напевая песню, не зная слов и не зная, откуда она взялась. Последней сознательной мыслью у меня было то, что ночь темная, очень темная.
Проходят минуты, или дни, или годы, прежде чем кто-то будит меня. Время прошло быстро.
— Пакс, — шепчет тихий голос, вторгаясь в мой сон.
И на минуту, на мгновение, кажется, что это моя мама. В размытом сне голос имеет такой же мягкий тембр как у нее. Но этого не может быть. Даже во сне. Я знаю это. Это всего лишь принятие желаемого за действительное, которое происходит в этом сероватом, полусонном состояние. Это не моя мама. И я узнаю это после того, как открываю глаза.
Но я удивлен, когда нахожу перед собой Милу.
Мила кажется неуверенной, но она так чертовски красива в лучах утреннего солнца.
Она сияет. На самом деле. Кажется, у нее вообще нет похмелья. Ее темные рыхлые волосы струятся, и утренний ветерок несет ее запах на меня. Я вдыхаю его и смотрю на нее.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я мягко. Я щурюсь из-за света, затем протираю лоб. Сделав это, я вздрагиваю, потому что моя гребанная рука болит. И тогда я понимаю, что я, должно быть, заснул здесь. Из-за ночного воздуха мое горло першит, поэтому я прочищаю его. — Ты хорошо себя чувствуешь?
Я смотрю вниз и вижу, что моя бутылка виски валяется рядом со мной на пляже, ее содержимое пролито на песок. Я думаю. Я, конечно, надеюсь, что я не выпил все это. Если я это сделал, то позже буду чувствовать себя так же, как Мила.
Мила выглядит еще более неопределенной сейчас.
— Я.. э-э… — она нервно переносит вес с одной ноги на другую. Я смотрю на нее и поднимаю бровь. — Я чувствую себя прекрасно. У меня во рту сухо и болит голова. Я не, гм… Я не помню точно, что произошло прошлой ночью. Но я, конечно, помню, что ты ударил Джареда и привез меня сюда. И я думаю, ты, возможно, сломал себе руку.
Я посмотрел на нее.
— Да, все так и было. Ты имеешь привычку вытворять дрянь в «Bear‘s Den» и возвращаться домой с придурками?
Это вышло немного жестче, чем я рассчитывал, и Мила вздрагивает.
— Нет, — быстро отвечает она. — На самом деле, я обычно не пью много на людях,
Я смотрю на нее с интересом, мои губы подергиваются.
— Я думаю, ты запуталась. А что насчет вчерашнего? Ты про тот момент, когда отвергла меня?
Румянец плывет по ее щекам, и она смотрит на песок.
— Да.
— Если это напрягало тебя, то ты, должно быть, думала, что, совершила ошибку? Может быть, ты не должна была отвергать меня? И, возможно, ты должна была дать мне шанс?
Я смотрю на нее, пытаясь заставить встретиться со мной взглядом.
— Ну, — подсказываю я. — Так что?
Она поднимает подбородок, ее зеленые глаза горят.
— Я думала об этом с того момента, как ты вышел из моего магазина, — признает она. — Все, о чем я могу думать — это ты. Даже когда я была с Мэдисон и Джаредом прошлой ночью. И затем, когда ты был там, в баре, это было все, что я могла сделать, чтобы не побежать к тебе и не запрыгнуть на твои колени.
Я поднимаю голову.
— Почему, нет? Думаю, я бы наслаждался этим.
Она снова краснеет. Ее щеки и шея привлекательно вспыхивают.
— Я думаю, что это можно было бы считать социально неуместным, — отвечает она с усмешкой. — Спасибо, что пришел мне на помощь вчера вечером. Думаю, теперь мы квиты. Я спасла тебя, а ты спас меня.
Она делает паузу и смотрит на землю, прежде чем оглянуться на меня.
— И я о тебе думал. Это, наверное, не умно или не хорошо для меня, но это все, о чем я думаю в последнее время. Я думаю о тебе.
— Твои извинения по-прежнему на столе со вчерашнего дня? Потому что если это так, я думаю, может быть, ты был прав. Наверно, стоит рискнуть.
Она нервно ерзает руками.
Я поднимаю бровь, нарочито глупо.
— Можешь ли ты быть более конкретной?
Она не отвечает. Она просто без колебаний наклоняется и целует меня в губы.
Губы, о которых я мечтал с прошлой ночью, находятся на моих губах, ее язык в моем рту. На вкус я, как виски и сигареты, но меня это не волнует, и ее, кажется, тоже. Она на вкус как небеса.
Наконец, она отстраняется, и я вижу, что она немного задыхается
— Итак, это значит да? — спрашивает она нерешительно.
Я покачал головой в недоумении, улыбаясь ей. Она здесь и это чертовски удивительно. И неудивительно. Моя грудь странно трепещет так сильно, что не могу поверить в свои следующие слова.
— Это да, — говорю я ей. — Мои извинения еще на столе. Но думаю, что я, вероятно, еще должен тебе.
Мила
Я смотрю на Пакса.