Если ты останешься
Шрифт:
— Я знаю, что ты чувствуешь. Я была такой же на прошлой неделе. Я так сильно скучаю по ним…
Ее глаза становятся влажными, и она уходит в сторону кухни. Мэдисон не так много плачет. Она машет рукой.
— Ты знаешь, где их найти. Я буду на кухне.
Она оставляет меня одну, и я иду по коридору в спальню наших родителей. Мэдди не смогла заставить себя очистить эту спальню и спать в ней. Она оставила свою старую комнату, сохраняя мамину и папину точно такой же, какой она была.
Войдя, я замечаю, что тут так тихо, что это место кажется мне почти священным.
Но не воспоминания о ней.
Я выдвигаю верхний ящик ее комода и, вытаскивая, отношу на кровать. Сидя на цветном покрывале, я вспоминаю, как много дней после школы проводила здесь с ней, сидя на кровати, когда она готовилась для работы в «Холме». Она сидела за своим туалетным столиком и завивала волосы, брызгалась духами и разговаривала со мной о моем дне.
Боже, я скучаю по ней.
В первую очередь я внимательно исследую фотографии в ее ящике. Они находятся в простых файлах, соединенных вместе старыми резинками. Черно-белые — из ее юности, а выцветшие — из моей. Здесь моя любимая фотография. На ней папа и я, оба поднимаем огромную рыбу, пойманную в озере Мичиган в один из прекрасных летних дней. Мне было восемь лет, и у меня на губах усы от шоколада, а он одет в свою нелепую шляпу для рыбалки.
Я улыбаюсь, вспоминая.
Это был действительно хороший день. Мама и Мэдди сидели на пляже, потому что брезговали рыбой и приманкой. Папа хлопал меня по плечу, и мы ловили рыбу в течение нескольких часов. Я чувствовала себя так хорошо, потому что у меня был сильный желудок, и я могла быть его спутником.
Я положила фото обратно в кучу и заменила изношенную резинку.
Я провела пальцем через старые любовные письма моего отца маме, и даже старые письма от моей бабушки. Моя мать держала все, и была очень сентиментальной. Сейчас я так благодарна ей за это.
Переместив вещи в ящик, я слышу катящийся звук. Я прощупываю дно и в углу нахожу кольцо. Это широкая полоска, сделанная из розового золота, и с внутренней стороны надпись: «Любовь никогда не слабеет» .Мою грудь затягивает. Я помню это кольцо. Это было настоящее обручальное кольцо мамы. Она вынуждена была прекратить носить его после того, как появилась Мэдди, потому что оно стало слишком мало. А потом папа подарил ей фантастический бриллиант, и она начала носить его вместо этого.
Но теперь, держа это простое кольцо в своей руке, я чувствую какую-то радость. Любовь никогда не слабеет. Какая сильная фраза. Просто удерживать холодный металл в своей руке, заставляет меня чувствовать себя хорошо, как-то связываться с моими родителями. Я надеваю его на безымянный палец правой руки. Оно идеально подходит.
Я задвигаю ящик обратно в шкаф и нахожу Мэдди на кухне.
— Ты не возражаешь, если я оставлю это себе? — спрашиваю я ее, протягивая руку. — Это настоящее обручальное кольцо мамы.
Мэдди качает головой.
— Конечно, нет. Ты
— Я люблю тебя, ты знаешь, — говорю я ей, когда мы опускаемся в ее кухонные стулья, облокотившись локтями об стол. — Мама и папа очень бы гордились тобой.
Она снова мне улыбается и потягивает свой шоколад.
— Спасибо. Они тоже были бы горды тобой. Всегда были.
Я наклоняюсь к ней и пытаюсь украсть ее чашку, но она хлопает по моей руке.
— В конце концов, как много ты перепробовала? – шутливо спрашиваю я. — Конечно, ты можешь сэкономить одну чашку для меня.
— Я уже это сделала, — отвечает она. — И у меня, наверное, было достаточно. Но возможно ли когда-либо съесть действительно слишком много шоколада? — Она дергает бровями и смеется, и мы болтаем о том, что нам всегда нравилось.
После того, как мы говорим о «Холме», Тони, моем магазине, новом автомобиле Мэдисон и собаке, которую она думает взять, она поворачивается ко мне и задумчиво смотрит.
— Как дела с Паксом?
Я закатываю глаза.
— Как будто тебя это заботит.
— Заботит, — настаивает она. — Я по-прежнему беспокоюсь, но уже меньше, чем раньше. Он, кажется, делает тебя счастливой. И я действительно хочу, чтобы ты была счастлива, сестренка.
Она кладет свою тонкую руку мне на плечо и сжимает. Я нюхаю ее.
— Ты пользовалась дезодорантом сегодня? Потому что ты, вроде как, воняешь.
Мы хихикаем, и она бьет меня кулаком. И в этот момент все кажется правильным в этом мире.
Мы сидим на ее кухне и разговариваем до темноты.
Глава 18
Мила
Мой телефон гудит. Взяв его, я замечаю, что уже 7:05 вечера.
Дерьмо. Я должна была встретиться с Паксом в 7:00. Время ускользнуло от меня.
Конечно же, я бросаю взгляд на сообщение, и оно от него.
«Эй, мисс Опоздание. Разве у нас не должно быть свидания сегодня?»
Я терпеть не могу опаздывать. Особенно так сильно. Я всегда была такой. Поэтому набираю ответ, нажимаю отправить, и натягиваю пальто, выбежав за дверь.
— Я опаздываю, Мэдди. Должна бежать, пока.
Я слышу ее смех, когда дверь за мной захлопывается.
Десять минут спустя я поворачиваю руль к дому Пакса и галопом бегу к двери, увидев меня, он высовывает голову наружу и смеется.
— Ты похожа на хромую лошадь, Красная. Успокойся, пока не упала и не сломала что-нибудь.
Я встаю на порог и целую его. Мои холодные губы прижимаются к его теплым губам. Он выглядит адски сексуально, как в любой другой день, когда он одет в джинсы, которые отлично подчеркивают его задницу, и черную футболку, которая обтягивает его грудь. Я наклоняюсь к нему, впитывая его тепло. Он пахнет мускусом, лесом и мужчиной. Я вдыхаю его запах и оборачиваю руки вокруг его шеи.