Если ты, то я
Шрифт:
– Это очень свежо и оригинально, но микроволновки – не твоя специализация. Твое творение – изящное, глянцевое, футуристичное. Ты должна убедить других, что представляешь в своем лице именно то будущее, о котором они мечтают. Теперь ты – бренд. Ты должна уметь продавать свой товар.
Разве мог стать брендом робкий неудачник, который в свободное время беседует с собственным телефоном?
– Ты должна публиковать что-нибудь хотя бы раз в день. Ничего вызывающего: никакой политики, высказываний на злободневные темы и уж точно – никаких
– Каждый день? – поразилась я. – Да что публиковать-то?
– А что все постят? Селфи, фото ресторанов и еды, наряды. Короче, повседневную жизнь.
– Но моя повседневная жизнь очень скучная. Я обедаю в одном и том же месте. Ношу одну и ту же одежду.
– Во-первых, – сказала Митци, – прекрати есть ужасную столовскую еду. Это все равно что питаться на фуд-корте в аэропорту.
Я не решилась признаться, что в своей жизни редко встречала заведения, где бы кормили так же вкусно, как на Фабрике.
– Во-вторых, – продолжила Митци, – скоро ты станешь владелицей полностью обновленного гардероба, так что вопрос с одеждой будет решен. И в-третьих, восемьдесят процентов всего на свете – скучно. Кто живет захватывающей жизнью с утра до ночи?
– Вы.
– Большую часть времени я разговариваю по телефону и поддерживаю контакты. Я бросила программировать. Продала свои компании и остаюсь членом совета директоров в качестве главного консультанта, то есть в основном ищу финансирование. Представляешь, насколько это скучно?
– А со стороны и не скажешь.
– Все потому, что я показываю окружающим только лучшие двадцать процентов своей жизни. И даже их приходится приукрашивать. Наша с тобой работа – делать все из ничего. Это и есть интернет – параллельный, не существующий в реальности мир, который мы создаем вместе. У тебя скучная жизнь? Так сделай ее интересной. Теперь это твоя работа.
Она протянула официанту кредитку, чтобы оплатить обед, затем включила телефон.
– Опубликовано.
Когда мы выходили из ресторана, все украдкой поглядывали на нас, – то есть на Митци, конечно, не на меня, – но она не подавала виду, что замечает чужие взгляды. Шла как звезда: плечи назад, подбородок вздернут, глаза смотрят куда-то за горизонт, как будто она уже давно живет в будущем.
Обычно, почувствовав, что на меня смотрят, я сразу зажималась, но рядом с Митци вдруг ощутила себя по-новому. Я хотела тоже быть замеченной. Следуя за ней через зал, я представляла, что мы – исследователи незнакомой, еще не нанесенной на карту земли, коричневой, сухой и безжизненной. И только я и Митци – живые и настоящие. Казалось, так оно и есть. Мы могли бы изменить этот мир вместе.
На стоянке чирикнула сверкающая красная спортивная машина. К моему удивлению, Митци открыла ее и села на место водителя.
– Эта машина – ваша? – спросила я, любуясь покрытием, блестящим, как карамель.
Даже не знаю, почему я удивилась. Вполне естественно, что лучшая машина на парковке принадлежала именно Митци.
Но
– Направляемся к вам, – сообщила она невидимому собеседнику.
Я скользнула на пассажирское сиденье, с наслаждением ощутив прикосновение к телу натуральной кожи. Она была прохладной, несмотря на то, что машина все утро простояла на солнце.
Митци рванула со стоянки раньше, чем я успела пристегнуться. Меня резко качнуло вперед, и я чуть не ткнулась носом в ветровое стекло.
– Держись крепче, – улыбнулась Митци, – поездка только начинается.
глава_15
Она мчалась по извилистым улочкам вниз к Пало-Альто, пролетая мимо дорожных знаков «стоп» и желтых указателей. Я вцепилась в сиденье, стараясь не показывать страха.
Золотые волосы Митци струились из окна. Она проехала по жилой улице, засаженной деревьями, и припарковалась напротив большого современного здания, напоминающего художественную галерею.
– Вы здесь живете? – спросила я.
– Конечно нет. Мой дом гораздо лучше, – подмигнула Митци. – Это студия Вероники Дюшамп, консультанта по имиджу богатых и знаменитых обитателей Кремниевой долины.
– Она кто-то вроде стилиста?
– Гораздо больше, чем просто стилист. Не закрывайся от нее, постарайся как можно честнее ответить на все вопросы и не трогай ее собак.
Хозяйка встретила нас у двери. Наверное, она была ровесницей моей мамы, но выглядела так круто, что казалась моложе. Внешне напоминала художницу, причем очень богатую. На ней были очки в ярко-синей оправе, которая сочеталась с серьгами и шелковым шарфом, повязанным вокруг головы.
– Я Вероника, – представилась она, протягивая руку, которая на ощупь оказалась гладкой и холодной.
– Шиа, – сказала я.
Вероника окинула меня изучающим взглядом.
– Ну что ж, начнем.
Она провела нас в гостиную, где навстречу ей кинулись, позвякивая адресниками, две пушистые белые собачки.
– Садитесь, пожалуйста. – Вероника указала на бархатный диван.
Молодая ассистентка принесла чай и маленькие печеньица в виде ракушек, такие красивые, что казались частью декора. Я взяла одно. Все это время Вероника откровенно разглядывала меня, словно я новая разновидность человека, с которой она никогда раньше не встречалась. Я смущенно положила откусанное печенье, испугавшись, что сделала что-то неприличное.
– Нравится? – спросила она.
– Да, очень.
– Оно называется «Мадлен». Знаешь о таком?
Я кивнула, хотя впервые слышала это название. Не хотелось выглядеть некультурной.
У Вероники весело блеснули глаза, как будто она догадалась, что я соврала, но она промолчала. Я покосилась на Митци – та набирала что-то в телефоне.
– Расскажи, откуда ты? – попросила Вероника.
Рядом с ней мне казалось, что бы я ни сказала – все будет звучать глупо.
– Из Центрального Массачусетса.