Если вы не влюблены
Шрифт:
Толкаясь под одним зонтом, они побежали к гостинице. Директорский «пикап» все еще ждал, приткнувшись к тротуару. Шофер сидел внутри и курил, выдыхая дым в приоткрытое окно. Троица пронеслась мимо, не желая тратить времени на объяснения. За конторкой их встретила растерянная дежурная. Повинуясь режиссерской власти Будкевича, она без колебаний выдала ему два ключа: один от номера Таранова, другой – от номера Курочкина.
Алик повернулся к Тане и протянул ей тарановский ключ.
– Я пойду в номер супругов, а ты поднимись к Лешке. Вдруг он какую-нибудь
– А я? – подал голос Рысаков, который один создавал больше паники, чем стая диких обезьян.
Будкевич ничего не ответил и бросился к лестнице, Тихон, как привязанный, последовал за ним. Поддавшись общему волнению, дежурная бросила свою конторку и тоже побежала на второй этаж.
Курочкина в номере не оказалось. Быстрый осмотр комнаты не дал никаких результатов. Тогда Рысаков с серьезной миной набрал номер телефона Курочкина, и телефон немедленно откликнулся – позабытый хозяином, он лежал на диване, накрытый журналом.
Тем временем Будкевич рывком распахнул окно и лег животом на подоконник. Под окном, выходившим на задний двор гостиницы, расстилался довольно большой, обнесенный оградой сад. Если судить по груде скамеек и лежавшим навалом плитам, администрация явно собиралась его благоустроить. Однако работы еще не начались, и сад казался запущенным и пустынным. Лишь едва заметные тропинки намекали на то, что здесь все же ступала нога человека.
– Андриан! – неожиданно громко гаркнул Алик, до смерти напугав впечатлительную дежурную.
Это была маленькая женщина в очках с сильными линзами и густо напомаженным ртом. Юбка-рюмочка и строгие туфли должны были придавать ей солидности, однако бледно-голубые глаза за очками демонстрировали покорность судьбе, что бы она там, проклятая, не приготовила.
– Зачем бы Курочкину прятаться в таком жутком месте, да еще во время дождя? – спросил Рысаков, тесня Алика плечом и тоже ложась на подоконник брюхом.
– Ну ты же знаешь, что он тайком от Маркизы покуривает, – ответил тот. – А потом зажевывает запах всякой гадостью.
– Это точно, я сам видел, как он грызет кофейные зерна, – подхватил Тихон. – А еще я видел, как он закупал на вокзале лакричные пастилки. Вот интересно, а Маркиза в самом деле не догадывается о его страстишке?
– Или делает вид, что не догадывается, – проворчал Будкевич.
– Надо бы пробежаться по этому саду, – предложил Тихон, – а то вдруг у Курочкина сердечный приступ. И лежит он где-нибудь там, в жасмине, а мы ничего не знаем!
– Я пойду, – сказал Будкевич. – А ты оставайся здесь, надо костюм поберечь. У нас через полчаса начало спектакля!
Он выбежал в коридор, а Рысаков так и остался висеть на подоконнике. Дежурная уселась на стул, взволнованно дыша и переживая вторжение в номер посторонних. А потом постояльцы будут предъявлять администрации всякие претензии. И будут сто раз правы!
Неожиданно снизу, из сада до них донесся громкий вопль Будкевича:
– На помощь! Сюда! Я нашел его!
В следующую секунду вымокший насквозь
– Вызовите «скорую»! Лучше с поста дежурной, быстрее приедут!
В это время Таня осматривала комнату Таранова. Лешки здесь, естественно, не было. Таня растерянно огляделась по сторонам – нигде никакой записки, которая подсказала бы, где его искать. На столе стояла пепельница, полная окурков, спортивная куртка валялась в кресле. На бортике ванны висело влажное полотенце, пахло туалетной водой. Повинуясь чисто женскому любопытству, Таня осторожно открыла шкаф и тут же увидела на полке плотно свернутый Лешкин свитер. Обычно, когда он хотел спрятать что-нибудь важное, то почему-то заворачивал это что-то в свитер. Как будто это был самый надежный на свете тайник. Таня осторожно протянула руку и потрогала свою находку. Она сразу же почувствовала, что внутри что-то есть и через мгновение уже держала в руках новый роман Аристарха Заречного «Визажист». Дрогнувшими пальцами Таня раскрыла обложку. На титульном листе чернильной ручкой было написано: «Алексею Таранову, талантливому актеру и приятному человеку». Ниже стояла размашистая подпись Заречного и вчерашнее число.
У Тани задрожали колени, однако она постаралась поскорее взять себя в руки и быстро вернула вещи на место. Книгу закутала в свитер, свитер сунула на полку и захлопнула шкаф. И в этот момент за окнами раздался громкий крик Будкевича.
Таня выбежала из номера и помчалась по коридору. На повороте она догнала Рысакова, следом за которым семенила бледная дежурная.
– Курочкин нашелся, – завопил Тихон. – Он там, в саду. Надо «скорую» вызвать.
Они втроем буквально вылетели в фойе. Навстречу им уже бежал потрясенный Будкевич. Пока дежурная вызывала неотложку, он быстро рассказывал:
– Андриан Серафимович жив, но голова у него разбита. Не знаю, насколько тяжело он ранен. Лежит без сознания, прямо на дорожке. Вы отправляйтесь в театр, а я дождусь врачей и приеду следом. Постарайтесь уговорить Маркизу сыграть спектакль. Это только выглядит жестоким, а на самом деле поможет ей немного справиться с эмоциями.
– Но у нас ведь не хватает одного актера! – воскликнула Таня, ломая пальцы. – Даже двух актеров! Мы до сих пор не знаем, где Таранов.
Будкевич на секунду замер, потом решительно сказал:
– Если Таранов приедет, мы справимся. Роль Курочкина сыграю я. Если нет, тогда спектакль придется отменить.
Отмена спектакля была чрезвычайным происшествием. Алик иногда признавался, что это ночной кошмар, который преследует его с самого начала продюсерской и режиссерской карьеры.
Потом Алик отправился к телефону и принялся звонить в театр, чтобы сообщить новости и отдать распоряжения. Через пару минут он снова подошел к Тане и Рысакову.
– Здесь директорский «пикап», на нем доберетесь до театра. А я вернусь к Андриану, нельзя его одного оставлять. Я его своим пиджаком накрыл, трогать побоялся, а то бы прямо сюда принес. Он не такой уж и тяжелый…