Если вы не влюблены
Шрифт:
– Да уж, – вспыхнула Таня, привычно проклиная румянец, который всегда, всегда выдавал ее в самый неподходящий момент.
– Да ты не смущайся, я давно уже все понял про вас с Тарановым. И знаешь, что я тебе скажу? Это очень хорошо. Потому что я тоже люблю другую.
– Морошкину? – испуганно посмотрела на него Таня.
– Нет, не Морошкину. Господи, Таня, ты действительно ничего не смыслишь в людях! К сожалению, я уверен, что эта женщина тоже не догадывается о моих чувствах, потому что романтики в ней столько же, сколько в дверном косяке.
Таня хлопнула Дворецкого по плечу и расхохоталась так, что у нее из глаз тут же потекли слезы. Нервное напряжение, которое
С трудом успокоившись, она вытерла салфеткой глаза и снова приготовилась слушать.
– Теперь расскажи мне, как ты подстроил ловушку напарнице Будкевича. В смысле Вадику Веленко. У меня до сих пор не укладывается в голове то, что именно он оказался убийцей. Он в последнее время мне даже нравился. Да, видимо интуиция у Белинды развита гораздо лучше, чем у меня.
– Хочется надеяться, – проворчал Дворецкий. – Однако вернемся к нашим баранам, то есть к ловушке. В тот момент я и сам был уверен, что речь идет о женщине. Я думал, что узнав о том, что его хотят допросить, Алик немедленно свяжется с ней, потому что, по моим расчетам, женщина эта не принадлежала к актерской труппе. Он должен был предупредить ее об опасности. Велеть ей затаиться.
– И когда же ты догадался, что это не женщина?
– Когда мы с тобой зашли к Яблонской. Она сказала что-то про неправильный основной посыл. Когда я начал размышлять над первым убийством и представлял себе, как преступник проник к Романчиковой, я решил тогда, что к ней пришла женщина, переодетая мужчиной. На самом деле было все наоборот! Это был мужчина, переодетый женщиной!
И писателя тоже убил мужчина, переодетый женщиной! Не было никакой напарницы! Был только Веленко. Блестящий актер, который имитировал голос Заречного в то время, когда тот был уже мертв. Он ловко обманул охранников, которые в один голос утверждали, что когда журналистка уезжала, хозяин тепло с ней попрощался.
Могу поспорить, что с Романчиковой по домофону Веленко заговорил голосом Будкевича. Поэтому она и впустила его!
– Откуда он узнал ее адрес? Ведь она жила у сестры!
– От Будкевича, разумеется. Вечером во время банкета Алик и мэрша много общались, она прониклась к нему симпатией. Он морочил ей голову совместной культурной программой. Чтобы обсудить подробности, она пригласила его на чашку кофе. Вернее, я подозреваю, что он сам напросился…
– Слушай, я так и не могу понять той роли, которую сыграл во всем этом деле Алик. Чего он хотел? Какие цели преследовал? Кажется, он имеет отношение к каждому происшествию, которое с нами приключилось. Слава Богу, что хоть не к моему похищению!
– Ты в общем-то недалека от истины. Я сейчас тебе все объясню. Помнишь, мы говорили про дядюшку вашего режиссера, Бориса Леонидовича Наумкина?
– Который замыслил изъять у Романчиковой и Заречного какие-то предметы искусства? – спросила заинтригованная Таня.
– Это я так думал, а на самом деле это они, так сказать, изъяли предметы искусства у него. Я пока еще не знаю всех деталей этого дела, но вкратце вот как все происходило. Наумкин откопал где-то несколько рисунков старого итальянского мастера и решил на них хорошо заработать. Продал одну пару рисунков Заречному, а вторую – Романчиковой. Они же были коллекционерами, поэтому отвалили Наумкину неплохие деньги. Только неугомонный дядюшка, у которого оставалась еще одна пара, в итоге все же выяснил, кто на самом деле был автором этих рисунков, и вот тут-то его и разбил паралич.
– Но почему?! – воскликнула Таня, глядя на рассказчика во все глаза.
– А потому, что если я все правильно
Таня была так потрясена, что сидела, раскрыв рот, и не могла вымолвить ни слова.
– Ну хорошо, – наконец обрела она дар речи. – А с Будкевичем-то что?
– Да все очень просто. Дядя вызвал племянника к себе, рассказал про картинки стоимостью в несколько миллионов и попросил найти для них покупателя. Ну, заодно упомянул про те несколько штук, которые уже продал по глупости. В общем, у Будкевича возникла мысль собрать все рисунки вместе, а потом уже выходить с ними на рынок. Он действительно нарочно спланировал гастроли так, чтобы иметь возможность побывать и в Перегудове, и в Ордынске. Мне он сказал, что надеялся вступить с владельцами рисунков в переговоры и постараться уговорить их либо продать ему рисунки, либо как-нибудь выманить их хитростью. Четкого плана у него не было, но поначалу все складывалось для него на редкость удачно.
– Ну еще бы, – встряла Таня, – Романчикова легко попала в его сети. Он усердно обхаживал ее на банкете, а потом еще и Таранова ей подбросил.
– Вот-вот! – подхватил Дворецкий, который неожиданно для себя увлекся разговором. – И все было бы замечательно, если бы Валентину Васильевну не убили. Будкевич растерялся. Он уже понимал, что первая пара рисунков от него уплыла, но придумать пока ничего не мог и сосредоточился на Заречном. Однако до писателя он вообще не добрался – того убили еще до того, как Будкевич успел с ним познакомиться.
– А как о рисунках узнал Вадик? – спросила Таня.
– Да сам же Будкевич ему и рассказал! Знаешь, ты меня прости, но мне кажется, он не такой уж умный, каким ты его себе представляешь. Зато ужасно хитрый. Я просто голову на отсечение даю, что в итоге он догадался, кто совершал все эти убийства. Однако ж поди, докажи, что он там себе думал. Будкевич признался только в том, что знал о покушении Веленко на Курочкина. Тот сам ему об этом сказал. Поскольку с Андрианом Серафимовичем ничего страшного не случилось, Алик, который просто трясся над своей антрепризой, решил Вадика не выдавать.
– Послушай, Валер, я знаешь, чего не могу понять? Как у такого человека, как Будкевич, в друзьях-приятелях мог ходить молодой осветитель Вадик Веленко?
– Это ты прямо в самое яблочко попала. Будкевич был не приятелем, а наставником Веленко.
– В каком смысле? – не поняла Таня.
– А в таком. Когда Будкевича выпустили из тюрьмы, он сразу в Москву возвращаться не стал. На полгода он осел в небольшом сибирском городке, где подвизался в местном театре. Там он и встретил невероятно талантливого парня, студента театрального вуза. Будкевич был потрясен его способностями, обещал взять с собой в Москву и сделать из него звезду мирового класса. С его подачи парню дали роль в спектакле, он репетировал с профессиональными актерами, готовился сыграть первую роль на профессиональной сцене. И тут случилось ужасное. Оказалось, что у парня есть скрытая фобия: он мог отлично играть перед коллегами на репетициях, но как только попал на настоящую сцену, его парализовал ужас. Короче, он провалил роль, едва дотащив ее до конца. Сначала думали, что это всего лишь паника первого выступления, но вскоре выяснилось, что это серьезно. Что-то типа болезни. В общем, парень чуть с катушек не съехал от горя, а Будкевич, который чувствовал в какой-то мере свою вину перед ним, пообещал, что не бросит его и что-нибудь непременно придумает.