Если выберешь любовь
Шрифт:
— Да… Доброе утро. С кем…
— Имя Веселинской Натальи Константиновны Вам что-нибудь говорит? — Олеся назвала имя собственной матери.
Собеседник, видимо, был слегка шокирован.
— Наташа? — не понял он.
— Нет, но нам необходимо встретиться.
— Конечно… Когда? Где?
Олеся назвала время и место встречи.
Осталось только собраться с духом и сделать то, что решила.
Леонид Юрьевич ждал ее в парке на скамейке. Он не заметил, как Олеся подошла к нему.
— Добрый день, — поздоровалась она, и Шатилов удивленно
— Добрый день, Вы мне звонили? — он встал со скамьи.
— Я… — Олесе было трудно разговаривать.
— Я Вас узнал… Вы работали у нас уборщицей… Вы студентка…
— Да…
— Так, а при чем здесь Наташа?
— Я ее дочь. И Ваша тоже. Биологически.
Леонид Юрьевич потрясенно сел обратно.
— Олеся?
Девушка молчала, не находя нужных слов и заново переживая свои детские эмоции. И опять ей хотелось плакать… О, она очень хорошо помнила то время.
— Мама, мама, ты почему плачешь? — спрашивала маленькая Олеся. Ей было всего пять c половиной лет.
Но мама ничего не отвечала, только гладила ее по голове…
Олеся всегда очень ждала папу, только он почему-то редко бывал дома. А она скучала по нему. Олеся помнила, как он сажал ее себе на плечи, и границы мира расширялись, и она казалась себе высокой и всесильной…
Потом мама снова плакала… В одну ночь Олеся проснулась в своей комнате от криков. Это ругались ее родители. Девочка приоткрыла чуть-чуть дверь и сквозь тонкую щель посмотрела в прихожую. Ее папа куда-то собирался уходить. Он одевался. Мама стояла рядом и плакала. Куда же он? За окном — ночь, там темно, страшно, его непременно схватят злые волки…
— Папа, куда ты?! — выскочила Олеся из комнаты. Но отец даже не обернулся, открыв входную дверь и впустив волну холодного воздуха….
Она не видела папу долго, долго, очень долго… Мама сказала, что папа уехал… Но однажды девочка заметила его. Они гуляли с матерью в парке, и Олеся узнала отца. Он шел недалеко, по аллее цветущего шиповника. Девочка бросилась к нему:
— Папа!! Папа!!!
Мать догнала Олесю. Но он не мог не слышать ее! Между ними было несколько метров….Отец улыбался своей тете и, держа под локоток, уводил в сторону. И напрасно утверждала мать, будто Олеся обозналась. Девочка захлебывалась плачем…
Уже когда она немного подросла, стало все более-менее ясно. Ее родители никогда не состояли в браке. Олеся никогда не носила его фамилию. Отец то приходил к ним жить, то уходил… Чуть позже все вроде бы устаканилось, и они производили впечатление самой обычной семьи. Но оказалось, что все это время он встречался со своей Анной… А потом ушел к ней. И бросил их…Естественно, он никогда не участвовал в воспитании дочери. Через несколько лет мама встретила достойного человека, вышла замуж. Он удочерил девочку, и она стала Кудряшовой Олесей Александровной. И очень скоро стала звать его папой. Он всегда защищал ее и помогал во всем. Он возил ее на спортивные тренировки, делал с ней задания, никогда не пропускал школьные мероприятия. Он даже одобрил выбор университета, когда Олеся собралась поступать. Только мама была против. Чрезмерное сопротивление матери переезду дочери в другой город и поступлению
Не раз картины из детства вставали в ее памяти. И ей было ужасно обидно за себя, за мамины слезы, за их, как уже поняла Олеся, нищету, в которой они были вынуждены жить некоторое время, потому что маме не платили зарплату…
— Вы даже помните мое имя? Я польщена, — с сарказмом произнесла Олеся, возвращаясь в холодный ноябрьский день. Она тяжело присела рядом с Шатиловым.
— Не надо, Олеся. Я помнил о тебе…
— Да… Так помнили, что забыли…
— Я вспоминал тебя, но твоя мама уже вышла замуж, тебя удочерили, я не стал вмешиваться.
— Вы вспомнили меня, когда поняли, что Ваша жена не может Вам родить ребенка? Как мило, — слова выливались из Олеси ядовитой струей.
— Олеся, я понимаю, ты злишься…
— Я к Вам вот зачем пришла. Поначалу, конечно, я хотела, чтобы Вы удивились, какая у Вас есть дочь. А потом мне хотелось только отомстить.
— Жизнь уже наказала меня.
— Это я уже наказала Вас.
— О чем ты говоришь?
— Понимаете, я побывала у вас дома… и это письмо… это я его написала…
Леонид Юрьевич в немом удивлении уставился на Олесю.
— Я сделала дубликаты с Ваших ключей и проникла к Вам в квартиру.
— Олеся, ты понимаешь, как жестоко ты поступила?
— Я-то да. А Вы? А Вы разве не так же поступили со мной? Вы отвернулись от меня, когда я была от Вас в нескольких шагах! Мне было пять лет, а я прекрасно помню всю ситуацию. Помните, в парке? А я кричала, я билась в истерике, я звала папу!!! — слезы навернулись на глаза, и Олеся спрятала лицо в ладонях.
Леонид Юрьевич невозмутимо смотрел на нее.
— Я не помню такого момента.
Олеся проглотила комок слез и подняла на него глаза:
— Значит, он не был для Вас важным, — она рассматривала рядом сидящего человека. Но ни одной теплой искорки не блеснуло в его глазах, ни одного неосознанного жеста, порыва, слова не дождалась Олеся.
— Ты все выдумала, понимаешь? Не было такого. Я бы не отвернулся.
И все. И никакого даже простого человеческого участия. И вроде не ждала ведь, что он его проявит, а стало почему-то снова обидно и больно, как той самой маленькой девочке, задыхающейся от слез в парке…
— Я не выдумала, — упрямо сказала Олеся. — Вы гуляли там с Анной Михайловной, я случайно увидела вас…я побежала к папе… которого долго не видела и очень-очень ждала!.. Понимаете Вы, черт возьми?! Ждала! — вскричала она и вскочила со скамейки.
Леонид Юрьевич досадливо поморщился.
— Олеся, такого не было, — терпеливо повторил он. — Я не настолько бесчувственен, как ты думаешь, чтобы так поступать. Ты что-то путаешь. Может быть, мы и встречались при подобных обстоятельствах, но ничего настолько серьезного не происходило.