Если я полюблю
Шрифт:
Роман и молоко — как раз то, что нужно.
К несчастью, если надо незаметно выйти из дому, то, как правило, проскользнуть мимо дверей в гостиную удается довольно легко. Но пройти незамеченной мимо гостиной, направляясь в библиотеку, уже намного сложнее.
Хорошо, что двери в гостиную были закрыты.
Но скверно, что из-за тонких дверей было слышно каждое слово.
— Все могло быть намного хуже, — раздался голос отца, когда Сара на цыпочках кралась мимо. Его привычное шумное бахвальство сменила угрюмая сдержанность. Он скорее задавал вопрос, чем высказывал мнение.
—
— Что ты хочешь этим сказать, дорогая? — раздался усталый голос матери. — Мне показалось, что вечер прошел гладко, как мы и ожидали.
— Гладко? — фыркнула Бриджет.
Сара совсем неожиданно для себя бесшумно подкралась к самой двери и укрылась возле косяка за цветочной кадкой.
— Это можно было бы сказать, если бы она не выглядела так, как будто готова в любой момент упасть в обморок, — назидательным тоном говорила Бриджет, так она говорила всегда, когда считала себя правой. — Гладко было бы, если бы вчера в светской хронике не опубликовали объявление о женитьбе Райана.
Кровь бросилась в лицо Саре. После резких слов Бриджет за дверями воцарилась тишина.
Объявление?! Какое ужасное известие. И так быстро.
Не прошло и четырех месяцев после того памятного вечера, когда Джейсон Каммингс, герцог Райан, разорвал помолвку и разрушил последние надежды, если таковые оставались. Вскоре после разрыва лорд Форрестер с супругой уехали вместе с дочерьми в свое поместье Примроуз-Мэнор, располагавшееся возле Портсмута. За четыре месяца, пролетевшие с того дня, в светском обществе должны были позабыть о неудачной помолвке. Но прежде всего о ней должна была забыть Сара.
В Примроуз-Мэноре все буквально дышало миром и покоем. И душевная рана Сары стала понемногу заживать.
Однако прошлое забывалось нелегко.
Сара решила вернуться в Лондон к началу нового сезона. Свежие наряды, светские развлечения. Новые встречи и знакомства. Она собиралась начать все сначала, словно это был ее первый выход в свет.
В любом случае она не сомневалась в том, что ей будут задавать нелегкие вопросы. Конечно, по-прежнему будут ходить сплетни, ведь рот людям не заткнешь.
Но такого она никак не ожидала.
Даже чертовски благородное поведение Джейсона не помогло исправить положение. После разрыва помолвки он направо и налево твердил, что Сара ни в чем не виновата, что она очень любезная и заслуживающая всяческого уважения леди. Вскоре он тоже уехал на континент.
Джейсон уехал, но разносчики сплетен остались.
На следующий день после возвращения в Лондон семьи Форрестеров в светской хронике появилась заметка. Удивительно, раньше газеты не обращали никакого внимания на их приезды и отъезды. Во-первых, Форрестеры не относились к сливкам великосветского общества, а во-вторых, никогда не были причастны к скандальным происшествиям. Более того, лорд Форрестер являлся президентом академического исторического общества, скучнейшего и занудного, с точки зрения обозревателя, ведущего колонку светской хроники. Короче говоря, Форрестеры вели настолько приличный образ жизни, что это не лезло ни в какие ворота.
И тут такой случай.
После этого Сара перестала читать газеты.
Поэтому о помолвке бывшего жениха она узнала не сразу, лишь вчера одна из маминых знакомых шепнула ей об этом.
— О, моя дорогая…
Это произошло утром. В час слишком ранний для визитов. Пришедшая к Форрестерам леди Уитфорд подошла к Саре и сочувственно пожала ей руку. Ее круглое лицо выражало участие и волнение, но за ними скрывалась кровожадная радость хищника при виде добычи.
— Какой удар! Сможете ли вы его перенести?
И тут леди Уитфорд с наслаждением рассказала о том, как на прошлой неделе в Провансе, во Франции, герцог Райан женился на Уиннифред Крейн, известной своими изысканиями по древней истории. Сарой овладела щемящая, невыразимая, тоска, от которой никак невозможно было избавиться.
Согласно мнению светского общества, выразителем которого была леди Уитфорд, мисс Форрестер не скоро должна была оправиться от столь жестокого удара, но вопреки сложившемуся мнению Сара как раз была уверена в обратном. Пусть все вокруг думают, что она сломлена горем. А вот и нет! Она выдержит и все преодолеет. Но когда все ее знакомые с глазами, полными сочувствия, начали выражать ей соболезнования, прежняя уверенность стала таять, словно снег весной. Сара заколебалась. Она непрерывно задавала себе мучительные вопросы.
Сумеет ли она справиться? Не махнуть ли на сплетни рукой?
Сперва ее поддерживала маленькая надежда на какое-то событие, которое отвлекло бы от нее всеобщее внимание. Например, стихийное бедствие, или объявление войны, или еще что-нибудь в таком духе. Как назло, ничего значительного не происходило. Если не считать слухов об одном английском джентльмене, который попал в плен в какой-то Бирме, а потом бежал оттуда. Но поскольку никто в Лондоне не знал, где находится Бирма, то подобные слухи не вызвали особого интереса, внимание светского общества опять переключилось на леди, упустившую возможность женить на себе герцога.
На званый обед, устроенный леди Форрестер с целью как бы неумышленно вывести дочерей в свет, возлагались большие надежды, по сути, это была волнующая игра. Многие в свете ожидали увидеть Сару подавленной и опечаленной. И опять получить новую пищу для сплетен.
Перешептывания и устремленные на нее взгляды настолько раздражали Сару, что ей стало совершенно безразлично, что о ней думают.
Пусть думают что хотят.
Как только из-за дверей раздался голос Бриджет, в голове Сары опять завертелись неприятные мысли.
— Было бы гладко, если бы кто-нибудь из гостей вспомнил, что званый обед устраивался и ради меня тоже.
— Бриджет! — возмущенно крикнула мать.
— Но разве это не так, мама! — не менее возмущенно ответила Бриджет. — Кто бы из дам ни обращался ко мне, каждая обязательно спрашивала: «Как ваша сестра?»
Последние слова она произнесла с притворным сочувствием, подражая леди Уитфорд.
— А мужчины?! Каждый, кто решался поговорить со мной, едва мог связать два слова. Они боялись меня, как будто у меня на лице тоже было написано «мужчины, отойдите прочь».