Если завтра случится
Шрифт:
— Дань, пойдём в комнату, тебе нужно лечь, — предлагает, зябко поёжившись.
Замёрзла.
Сколько сидит тут со мной? Давно?
— Долго… я был в отключке?
— Не знаю. Я… Я… Я чуть было не решила, что ты умер.
Честно говоря, в какой-то момент мне показалось, что Егор на такой исход и рассчитывает. В моей жизни бывало всякое. Случались и ожесточённые драки, но вот пожалуй, даже враги не проявляли подобную жестокость. Могу понять его злость, но оправдать и принять его ярость — нет.
—
Продышавшись, поднимаюсь, опираясь ладонью о стену.
— Аккуратно. Обопрись на меня второй рукой, — вытирает рукавом свитера мокрое от слёз лицо.
— Не надо, я дойду, — отказываюсь от её помощи. Ну куда ей тащить меня? Она сама всё ещё слаба после произошедшего с ней приступа.
Медленно, но добираюсь-таки до маленькой комнаты, которую мы с Настей попытались сегодня покинуть.
— Присядь, я сейчас принесу аптечку, — направляется в душевую. Хлопает дверцами шкафчика, а я приземляюсь на кровать и, завалившись на подушку, испускаю сдавленный стон.
Капец, как болит правый бок.
— Сейчас, — Настя, вернувшаяся в комнату, садится рядом со мной, придвигает стул и ставит на него тарелку со свечой, установленной в банку. — У тебя всё лицо в крови, Дань, — непроизвольно морщится, внимательно меня разглядывая.
Я в свою очередь, замечаю потемневший синяк на её скуле, и нутро словно кипятком ошпаривают. Вспоминаю, что Егор посмел ударить её, и такая злость лютая берёт! Ладно я, но она…
Отец не учил нас этому. Он всегда говорил, что мужчина, поднявший руку на женщину, — не мужчина, а жалкое его подобие. И я с ним абсолютно согласен.
— Наверное, будет щипать, Дань, — предупреждает, смачивая тканевый бинт перекисью, купленной мною в аптеке на всякий пожарный.
Кто ж знал, что этот «пожарный» будет выглядеть именно так.
— Больно?
— Нет.
— Нос распух, — констатирует, наклонившись ближе ко мне. — Что, если там перелом? — хмурит брови.
— Вроде нет.
— Вроде? Ты не врач, я тоже. Бровь рассечена. Скула. И губа. На тебе живого места нет, Даня, — её глаза… Глаза, которые мне так часто снились, блестят от слёз и смотрят на меня с тревогой.
— Насть… — перехватываю её ледяные пальцы своими, сжимаю в ладони. — Прости меня…
Знаю, довольно глупо просить у неё прощения, но меня буквально разрывает от осознания того, что я наделал. Я мог остановить своего брата. Я мог хотя бы предпринять чёртову попытку! Отговорить его. Помешать ему. Да в конце-концов, анонимно предупредить губернатора о том, что планируется похищение.
Чем я думал? Почему месть затмила разум и здравый смысл? Зачем повёлся и согласился на участие в этой опасной авантюре?
— Он записал видеоролик…
— Видеоролик? — напрягаюсь, когда Настя это произносит, потому что в памяти сразу же всплывает
Ещё один поступок Егора, который меня ужаснул.
— Сумма выкупа — миллион долларов.
— Сколько? — удивлённо на неё смотрю. Мне была озвучена совсем иная сумма. И она была куда скромнее этой.
— Он больше не придёт, да, Дань? — спрашивает она шёпотом.
Её потухший взгляд выражает бесконечную грусть и отчаяние, вкупе с безысходностью и принятием.
— Придёт. По крайней мере, за тобой точно, — выдаю уверенно, хотя на самом деле я уже ни в чём не уверен.
— Даже если так, живой мне отсюда не выйти. Я видела ваши лица, знаю ваши имена.
— Плевать на это.
— Он сказал, что есть два варианта, — её голос дрожит и вибрирует. — Или он убьёт нас здесь, чтобы смерть была быстрой, — шмыгает носом. — Или оставит умирать медленно. Мне кажется, он больше не появится здесь, Дань. Ключей у нас нет. Мы глубоко в земле. Нам ни за что отсюда не выбраться, — подытоживает, сникнув.
— Настя…
— Что это за место, можешь сказать? — перебивает она. — Агрессивный сказал, что этого бомбоубежища нет на карте.
— Его действительно нет.
— Так где же мы, Даня? — ждёт ответа, испытующе глядя на меня.
Вздохнув, снова откидываю голову на подушку и устремляю взгляд в потолок.
Какой смысл скрывать от неё правду?
— Мой дед его построил, — говорю, как есть.
— Твой родной дед? — переспрашивает изумлённо.
— Да.
Похоже, она ожидала услышать всё, что угодно, но явно не это.
— Зачем…?
— Он верил в то, что наступит время ядерного взрыва.
— Что?
— Сперва этот секретный объект строился для какого-то высокопоставленного генерала, но потом он вдруг резко скомандовал сменить локацию. Строительство приостановилось на годы, а потом уже позже дед…
— Решил закончить начатое.
— Да.
— То есть… он на полном серьёзе собирался перебраться сюда с семьей в случае какого-то… апокалипсиса?
— Так и есть.
— Но получается, что кто-то знает про этот бункер?
— Если кто и знал тучу лет назад, то сейчас вряд ли они живы. Да и потом, говорю же, объект секретный, Наверняка был подписан документ о неразглашении.
— Раньше ты говорил, что твой дед был смотрителем маяка.
— Да, это уже после службы в военном комиссариате.
— Ясно.
— Насть, мне искренне жаль, что ты здесь.
Я не лгу. Я по-настоящему раскаиваюсь и, клянусь, готов пойти на всё, лишь бы только исправить ошибки, которые совершил.
— Погоди. Дед… А Егор этот… Он твой брат? — догадывается внезапно. — В детстве ты много про него рассказывал. Да. Я вспомнила это имя.