Если завтра случится
Шрифт:
«По твоей милости я здесь»
«Поверить не могу. Кто угодно, но не ты!»
«Да лучше б я не знала, кто скрывается под балаклавой!»
«Предатель!»
«Ты был моим единственным другом!»
Всё, что она говорила, переживаю повтором. Пропускаю через себя. Переосмысливаю заново. Ужасаюсь тому, что мы с Егором
— Насть… — осторожно фиксирую положение её содрогающегося тела, чтобы не ударилась о стоящие поблизости предметы мебели.
Когда я молился последний раз? Не могу вспомнить. Впрочем, как и слова, которые нужно произносить.
— Господи, не дай ей умереть. Не дай, прошу, — раз за разом повторяю, как заведённый.
Хочется выть от бессилия и, в противоречие молитвам, проклинать тот день, в который мы с братом совершили чудовищную ошибку.
— Настя…
Ей больно. Больно и мне.
Если она умрёт, то я тоже следом. Потому что не смогу жить с чувством вины. Не смогу простить себя за то, что с ней случилось.
Помоги, Всевышний. Если ты есть, помоги…
Кошмар заканчивается так же резко, как начался. Я вдруг понимаю, что судороги прекратились. И знаете, почему-то это пугает гораздо сильнее, чем всё предыдущее.
— Насть, — смотрю на неё — и сердце кровью обливается. — Ты меня слышишь? — осторожно поглаживаю по волосам, наклоняюсь к ней ближе. Чуть поворачиваю к себе.
Она по-прежнему молчит в ответ. Тяжело и часто дышит. Смотрит в одну точку.
— Давай поднимем тебя с пола.
Осторожно укладываю девчонку на кровать. Укрываю одеялом, присаживаюсь рядом и с опаской жду того, что будет происходить дальше, ведь её состояние всё ещё очень тревожит.
— Прости меня, — беру её ледяную ладошку в свою и аккуратно сжимаю.
Какой идиот! Не нужно было поддаваться эмоциям и вываливать на неё всю правду разом. Стоило догадаться, что подобная информация, касающаяся её отца, глубоко шокирует её и будет воспринята максимально болезненно и близко к сердцу.
— Миииууу, — доносится из-за двери.
Кот.
Я про него совсем забыл.
Скребётся, настырный. А я вдруг вспоминаю сказанное Настей. Про крысу. Теперь понятно, почему в большой комнате кругом разбросан мусор. Видимо, гостья каким-то образом пробралась в подземелье через вентиляцию.
Вовремя усатый тут оказался. Если не поймает, то хотя бы спугнёт грызуна.
Прислоняюсь спиной к железному изголовью кровати. Дыхание Насти постепенно выравнивается, а через некоторый промежуток времени она засыпает, так и не придя в себя.
Часто ли у неё бывают такие приступы?
Что это?
Похоже на эпилептический
***
Сквозь дрёму ощущаю поблизости какое-то движение. Открыв глаза, рассеянно всматриваюсь в кромешную темноту.
— Дань, — слабый голосок Насти возвращает меня в реальность. В ту реальность, где у неё случился приступ. В ту реальность, где я чуть её не потерял.
— Тихо, успокойся, я здесь, — вновь нащупав её ладонь, даю понять, что рядом. — Сейчас свет включу, не бойся, — свободной рукой нащупываю фонарик, брошенный на пол.
Нажимаю на кнопку, и комната тут же подсвечивается тусклым светом.
— Батарейки садятся, надо вставить новые, — подмечаю хмуро. — Ты как? — принимаю вертикальное положение и чувствую, как в груди нарастает беспокойство, стоит мне увидеть её потерянный взгляд. — Что у тебя болит, Насть?
— Голова, — отвечает она тихо.
— Пить хочешь?
Кивает, непроизвольно размыкая губы.
— Я принесу воды, — встаю с постели. — Подождёшь? Я быстро.
— Да.
Подхожу к двери, не успеваю открыть, как в комнату проскакивает настырное животное, очевидно услышавшее наш разговор.
Настя, вскрикнув, испуганно замирает.
— Кот, — спешу успокоить. — Увязался за мной следом. Там, наверху.
Она шумно выдыхает.
— Сейчас вернусь.
Оставляю её ненадолго. Направляюсь в ту каморку, где установлен генератор. Отыскав бутылку и прихватив с собой кое-какие продукты, годные для перекуса, возвращаюсь.
Застаю Настю в слезах.
— Что такое?
— Что со мной было? — спрашивает взволнованно.
Наливаю воды в стакан.
— Выпей, — отдаю его ей. Замечаю, что обхватывает его двумя руками прежде, чем поднести к губам. Видимо, организм конкретно истощён. Оно и неудивительно. После такого.
— Ты… помнишь что-нибудь? — начинаю издалека.
— Ммм. Нет, — отрицательно качает головой.
— Мы ругались, и внезапно у тебя начался приступ.
— Пприступ? — в её глазах читается абсолютное замешательство и недоумение.
— Насть, ты эпилепсик? — всё же спрашиваю я.
— Что? — потрясённо замирает.
— Тебе не говорили, случалось ли что-то подобное когда-нибудь? В детстве или…
— Нет, — перебивает ошеломлённо.
— Честно говоря, всё, что происходило, очень напоминало именно это. Ты здорово меня напугала. Я не знал, что делать. Твоё тело… Оно билось в конвульсиях и… — замолкаю, встретившись с ней взглядом.
Как же жалко её, чёрт возьми.
Такой беззащитной и маленькой кажется.