Если завтра случится

Джолос Анна

— Вы двое остаётесь тут, — обращается Илья ко мне и Черепанову, стоящему позади.

— Опять пропущу самое интересное, — вздыхает тот.

«Интересное». Ну и формулировка.

Что до меня, то я рад пропустить мордобой, хоть и частенько в них участвую.

Итак, парни заходят в кабинет, а мы остаёмся с секретаршей в приёмной.

— Гля, прикольная хренотень, — Антон увлекается какой-то ерундой, стоящей на столе. Конструкцией, в которой один шарик бьёт другие. Я такую штуку видел только

в кино. — Зачем она?

— Антистресс, — отвечает Мила. — Шары Ньютона называется.

— Шары Ньютона, слышал? — Черепанов толкает меня локтем в бок, глумливо смеётся и, запустив в ход механизм канцелярского маятника, переключается на маленький, круглый аквариум-бокал, в котором одиноко плавает вуалехвост. Вроде так их называют. У нас в детдоме тоже такие были.

— О, золотая рыбка! — наклоняется, рассматривает её и стучит по стеклу. — Капец она пучеглазая!

Как дитё, чесслово!

— Надо загадать че-нить, а? — поднимает на меня взгляд. Никак не реагирую. Ну бред же. — Долгую жизнь, например. Да! Точно! Эй ты, карась пучеглазый! Хочу долгую жизнь. Организуешь?

— Ээээто так не работает, — подаёт голос секретарша. — Я повышение просила уже трижды. Ой! — прижимает ладонь ко рту. — Я совсем забыла. Через полчаса здесь будут японцы.

— Какие ещё японцы? — хмуро переспрашиваю.

— Обыкновенные. Контракт придут подписывать.

— Будет ли с кем… — многозначительно тянет Тоха как раз в тот момент, когда из кабинета начинают доносится стоны и мольбы Анатолия Павловича.

— Ребят, вы только меня не убивайте, пожалуйста, — в ужасе замерев, просит Мила. — У меня ипотека на квартиру родителей, невыплаченная кредитка за отдых в Турции, парень-игроман, который без меня пропадёт, и ёж.

— Ёж? — уточняет Черепанов, почесав башку.

— Да, беленький такой, Тотошка, — шмыгая носом, рассказывает Мила. — Купаться любит и по кровати бегать. Погибнет если я… — громко всхлипывает. — Не вернусь…

— Успокойся, всё с тобой будет нормально, — обещаю я ей.

В ту же секунду, как назло, раздаётся выстрел. Слышится звон битого стекла.

— Или не будет, — нараспев произносит Тоха.

Зуб даю. Очередной перфомэнс Динамита. Не иначе.

— Мамочки… — Мила, запоздало дёрнувшись, присаживается на пол. Забившись в угол, тихо сидит и косится в мою сторону.

— Да не боись ты, жив твой начальник, — машет рукой Антон и цепляет со стола большое, спелое яблоко. — Наверное.

Выразительно на него смотрю.

На хрена шугать и без того испуганную девчонку?

— Я обещаю забыть ваши лица, только не убивайте, — зажмуривается девчонка.

— Ты чё, фильмов пересмотрела, — хмыкает Антон, швыряя огрызок в урну. — Мы не уроды какие-нибудь, по беспределу абы кого гасить.

С этим высказыванием я частично согласен. Ведь вроде как под пресс попадают далеко не случайные люди. Взять того же Анатолия Павловича, сидящего за стеной.

Этот чел позарился на чужой бизнес и решил, что способен его отобрать.

Вроде как заслуженно сейчас отгрёб, да? Но вот та же Мила причём? Почему она сидит на полу и трясётся от страха?

Открывается дверь. Сперва та, что слева от нас. Затем та, что справа. Короче, делегация япошек нос к носу сталкивается с пацанами.

Комично всё это выглядит.

Настолько они контрастируют друг с другом…

Иностранная речь стихает. Япошки, все, как один, лупятся на Динамита. У того, во-первых, ствол в руке, а во-вторых, ещё и свитер белый в крови изрядно испачкан.

— Чё уставились? — враждебно пялится он на них в ответ.

— Нихао! — машет им Антон. — Я чутка знаю китайский.

— Они японцы, придурок, — качаю головой.

— А… Тогда Конишуа, — продолжает трепаться он.

— Так. На выход, братва, — командует Паровоз. — Мила, отнеси водички Анатолию Павловичу и спроси, не нужен ли ему доктор. Сомневаюсь, что сейчас он способен принять этих людей.

— Угу, — лепечет секретарша, по прежнему сидя на полу.

***

После посещения офиса Мордюкова было решено ехать в Подмосковье. К некоему Хасану, который, как оказалось, стоит за нашим Толиком и жаждет по беспределу отжать бизнес конкурента.

Если вкратце, той ночью мы жёстко встряли. Потому что люди этого самого Хасана дали нехилый такой отпор. Клянусь, в ту минуту мне реально показалось, что Паровоз просчитался, переоценил наши силы и возможности, ведь подобный лютый замес случился на моей памяти впервые.

Долгая перестрелка, мордобой.

Итог: двое из нас словили пулю. Один получил конкретный сотряс, другой — ножевое.

Надо ли говорить, что здорово очканули все мы.

Незнакомая территория. Дождь. Полутьма. Лес.

Отвечаю, каждый из нас в тот момент мимоходом, но подумал о том, что может сыграть в ящик и не вернуться из резиденции Хасана живым…

Наверное, именно поэтому я так сильно ждал Настю в этот раз. От одной лишь мысли, что больше не увижу её, становилось дурно. Еле дотянул до грёбаной пятницы. За малым не сорвался к ней. Сидел, как дебил, у двери всё утро, но она, как будто специально, приехала ко мне не как обычно, а только в районе часа.

— Привет.

Стоит на пороге моей квартиры. Запыхавшаяся, розовощёкая.

Торопилась.

— В театре поставили прогон, не смогла приехать раньше, — объясняется, уже разуваясь в прихожей.

Помогаю снять пальто и тут же, зажав у двери, целую. Страстно и настойчиво. Она, мне кажется, даже немного охреневает с такого приветствия.

Тащу девчонку на кухню, сажаю на стол и стаскиваю с неё всю одежду.

Обнажённая Настя прекрасна. Хрупкая, худенькая, идеальная. Для меня — чистый эталон красоты и женственности.