Если завтра случится
Шрифт:
— Здрасьте, — вхожу без приглашения.
— Климов, ты почему не на консультации? — начинает орать с порога Глотова. — Завтра экзамен по математике, ты в курсе?
— В курсе, — отражаю спокойно. — Вы меня искали?
— Сядь, — недовольно поджимает губы. Стучит маникюром по столу. — Новости для тебя есть.
— Начните с плохой, — закидываю ногу на ногу.
— За драку с Зуевым тебя ждёт наказание. Берёшь метлу и помогаешь Ивану Алексеевичу. С пяти до семи утра, — сообщает она строго.
—
— Пять дней подряд!
Приплыли… Да и плевать.
— А как насчёт хорошей новости, Ольга Сергеевна…
— Через две недели едешь домой. На поезде. Вот твой билет, — кладёт передо мной лист А4, на который я растерянно смотрю. — Там на вокзале тебя встретит Егор. Сегодня он звонил мне.
Через две недели ты едешь домой. На поезде. Вот твой билет.
Офигеть. Не верится даже.
— Паспорт получишь в день отъезда, пока пусть побудет у меня. И Дань… Совет дам один. Может и не осталось у тебя никого кроме брата, но будь с ним поосторожнее.
— Сам разберусь, — выдёргиваю лист из её пальцев и поднимаюсь со скрипучего стула.
— Оступиться очень легко, Климов.
— На что намекаете? — прищуриваюсь.
— Вы не виделись семь лет. Шесть из них он провёл в местах не столь отдалённых. Имея такой опыт…
— Если сидел, то всё, не человек? — резко её перебиваю.
Директриса снимает очки, потирает переносицу и обращает на меня усталый взор.
— При всех своих недостатках ты неплохой парень, Климов. Не хотелось бы, чтобы ты повторил судьбу Егора. Так яснее?
— Идти могу? — выжидающе на неё смотрю. Даю понять, что наш разговор окончен. Свою семью обсуждать с ней я не намерен.
— Иди, — вздохнув, открывает одну из папок. — Где метлу завтра взять помнишь?
— Помню.
Я и метла — это нетленка. Вон даже на доске фотка есть.
Выхожу в коридор, останавливаюсь и внимательно читаю информацию, указанную в электронном билете. Запоминаю дату, время, номер поезда.
— Ну и че там, Дань? — Маринка подходит ко мне, лениво пожёвывая жвачку. — Билет? — заглядывает в бумажку. — Охереть, ты уезжаешь через две недели?
— Да.
Складываю листок и убираю в карман.
— Ммм, — запрыгивает на подоконник и, вытянув ноги, отворачивается к стеклу.
— Зуева видела после вчерашнего?
— Нет, не видела, — цедит сквозь зубы.
— А в столовке что на обед было?
Она молчит.
— Швец, ты чего? — стискиваю лодыжку. — Красные дни пришли?
Обычно именно в этот период у девчонок без причины срывает крышу.
— Дурак! Отвали! — её голос дрожит.
— Эу, алё, чё моросишь?
— А ты не понимаешь? — поворачивается и отталкивает меня, психанув.
— Нет, поясни.
Её истерика озадачивает. Я никогда
— Ты укатишь в этот свой Хреноморск, а я? — выдаёт вдруг обиженно.
— Подожди. Суть претензии?
— Тебе вообще всё равно? — выпаливает зло.
Вон оно что.
— Мари, ты классная, и всё было круто, — вытираю большим пальцем влагу с её щеки.
— Было круто и…? — явно ждёт какого-то продолжения.
— И я думаю, ты с лёгкостью найдёшь мне замену.
Сколько себя помню, столько Швец умело крутит не только задницей, но и пацанами.
— Конечно найду, не сомневайся! — шмыгает носом. — Я в Москву поеду, ясно?
— С такими данными только туда и дорога, — поддерживаю на полном серьёзе.
— Найду себе богатого мужика и буду жить припеваючи! Даже не вспомню про всю эту нищету и вас, оборванцев! — обещает ядовито.
— Твои слова да Богу в уши, Марин, — щёлкаю по носу.
Смотрим друг на друга. Улыбаюсь.
— Ждать тебя сегодня после отбоя на чердаке или прямо сейчас расстанемся? — обнимает меня за шею и хитро заглядывает в глаза.
— Ждать, — подмигиваю ей.
— Козёл ты, Даня, — качает головой. — Но по тебе и твоей змее я буду скучать больше всего.
Ржу, зарываясь пальцами в её волосы.
— Я про твою татуху, придурок, — тоже прыскает от смеха, но перестаёт хохотать, когда наши губы встречаются.
Забираюсь под юбку, поглаживаю бедро. Маринка крепко сжимает мой торс ногами и отдаётся поцелую со свойственной ей страстью.
— КЛИМОВ! ШВЕЦ! — доносится до нас разгневанный голос директрисы. — Совсем стыд потеряли? Отставить разврат!
Медленно отлипаю от девчонки.
— Попрощаться-то с ним можно? — Маринка одёргивает юбку.
— Напрощаетесь, чувствую. Оставит тебе на память Клима-младшего. Что будешь делать? Понесёшь в дом малютки?
Швец матерится и раздражённо цокает языком.
— Ничему вас жизнь не учит! — возмущается Сергеевна.
— Ой, вам не надоело нудить? — Маринка взбивает пальцами шевелюру. — Идите домой к мужу, займитесь с ним чем-нибудь полезным. Давно пора своих детей воспитывать, а не чужих.
Громко хлопает дверь.
— На хрена ты…
— А нечего меня затрагивать! И вообще, ты на моей стороне или на чьей? — со всей дури лупит в плечо.
— Давить на больное необязательно, Марин. Ты же знаешь, что у них проблемы в семье.
— А насрать мне! — кричит на весь коридор. — Ей же насрать! Она с лёгкостью напоминает нам о том, что мы — люди второго сорта. Так почему я должна молчать? — хватает свою сумку с подоконника и фурией несётся к распахнутой настежь двери.
По опыту знаю, лучше сейчас её не трогать. Пусть перекипит, поостынет, успокоится.