Если завтра случится

Джолос Анна

— Здрасьте, — вхожу без приглашения.

— Климов, ты почему не на консультации? — начинает орать с порога Глотова. — Завтра экзамен по математике, ты в курсе?

— В курсе, — отражаю спокойно. — Вы меня искали?

— Сядь, — недовольно поджимает губы. Стучит маникюром по столу. — Новости для тебя есть.

— Начните с плохой, — закидываю ногу на ногу.

— За драку с Зуевым тебя ждёт наказание. Берёшь метлу и помогаешь Ивану Алексеевичу. С пяти до семи утра, — сообщает она строго.

—

И как долго?

— Пять дней подряд!

Приплыли… Да и плевать.

— А как насчёт хорошей новости, Ольга Сергеевна…

— Через две недели едешь домой. На поезде. Вот твой билет, — кладёт передо мной лист А4, на который я растерянно смотрю. — Там на вокзале тебя встретит Егор. Сегодня он звонил мне.

Через две недели ты едешь домой. На поезде. Вот твой билет.

Офигеть. Не верится даже.

— Паспорт получишь в день отъезда, пока пусть побудет у меня. И Дань… Совет дам один. Может и не осталось у тебя никого кроме брата, но будь с ним поосторожнее.

— Сам разберусь, — выдёргиваю лист из её пальцев и поднимаюсь со скрипучего стула.

— Оступиться очень легко, Климов.

— На что намекаете? — прищуриваюсь.

— Вы не виделись семь лет. Шесть из них он провёл в местах не столь отдалённых. Имея такой опыт…

— Если сидел, то всё, не человек? — резко её перебиваю.

Директриса снимает очки, потирает переносицу и обращает на меня усталый взор.

— При всех своих недостатках ты неплохой парень, Климов. Не хотелось бы, чтобы ты повторил судьбу Егора. Так яснее?

— Идти могу? — выжидающе на неё смотрю. Даю понять, что наш разговор окончен. Свою семью обсуждать с ней я не намерен.

— Иди, — вздохнув, открывает одну из папок. — Где метлу завтра взять помнишь?

— Помню.

Я и метла — это нетленка. Вон даже на доске фотка есть.

Выхожу в коридор, останавливаюсь и внимательно читаю информацию, указанную в электронном билете. Запоминаю дату, время, номер поезда.

— Ну и че там, Дань? — Маринка подходит ко мне, лениво пожёвывая жвачку. — Билет? — заглядывает в бумажку. — Охереть, ты уезжаешь через две недели?

— Да.

Складываю листок и убираю в карман.

— Ммм, — запрыгивает на подоконник и, вытянув ноги, отворачивается к стеклу.

— Зуева видела после вчерашнего?

— Нет, не видела, — цедит сквозь зубы.

— А в столовке что на обед было?

Она молчит.

— Швец, ты чего? — стискиваю лодыжку. — Красные дни пришли?

Обычно именно в этот период у девчонок без причины срывает крышу.

— Дурак! Отвали! — её голос дрожит.

— Эу, алё, чё моросишь?

— А ты не понимаешь? — поворачивается и отталкивает меня, психанув.

— Нет, поясни.

Её истерика озадачивает. Я никогда

не видел Марину плачущей… Хотя может, просто не обращал внимания?

— Ты укатишь в этот свой Хреноморск, а я? — выдаёт вдруг обиженно.

— Подожди. Суть претензии?

— Тебе вообще всё равно? — выпаливает зло.

Вон оно что.

— Мари, ты классная, и всё было круто, — вытираю большим пальцем влагу с её щеки.

— Было круто и…? — явно ждёт какого-то продолжения.

— И я думаю, ты с лёгкостью найдёшь мне замену.

Сколько себя помню, столько Швец умело крутит не только задницей, но и пацанами.

— Конечно найду, не сомневайся! — шмыгает носом. — Я в Москву поеду, ясно?

— С такими данными только туда и дорога, — поддерживаю на полном серьёзе.

— Найду себе богатого мужика и буду жить припеваючи! Даже не вспомню про всю эту нищету и вас, оборванцев! — обещает ядовито.

— Твои слова да Богу в уши, Марин, — щёлкаю по носу.

Смотрим друг на друга. Улыбаюсь.

— Ждать тебя сегодня после отбоя на чердаке или прямо сейчас расстанемся? — обнимает меня за шею и хитро заглядывает в глаза.

— Ждать, — подмигиваю ей.

— Козёл ты, Даня, — качает головой. — Но по тебе и твоей змее я буду скучать больше всего.

Ржу, зарываясь пальцами в её волосы.

— Я про твою татуху, придурок, — тоже прыскает от смеха, но перестаёт хохотать, когда наши губы встречаются.

Забираюсь под юбку, поглаживаю бедро. Маринка крепко сжимает мой торс ногами и отдаётся поцелую со свойственной ей страстью.

— КЛИМОВ! ШВЕЦ! — доносится до нас разгневанный голос директрисы. — Совсем стыд потеряли? Отставить разврат!

Медленно отлипаю от девчонки.

— Попрощаться-то с ним можно? — Маринка одёргивает юбку.

— Напрощаетесь, чувствую. Оставит тебе на память Клима-младшего. Что будешь делать? Понесёшь в дом малютки?

Швец матерится и раздражённо цокает языком.

— Ничему вас жизнь не учит! — возмущается Сергеевна.

— Ой, вам не надоело нудить? — Маринка взбивает пальцами шевелюру. — Идите домой к мужу, займитесь с ним чем-нибудь полезным. Давно пора своих детей воспитывать, а не чужих.

Громко хлопает дверь.

— На хрена ты…

— А нечего меня затрагивать! И вообще, ты на моей стороне или на чьей? — со всей дури лупит в плечо.

— Давить на больное необязательно, Марин. Ты же знаешь, что у них проблемы в семье.

— А насрать мне! — кричит на весь коридор. — Ей же насрать! Она с лёгкостью напоминает нам о том, что мы — люди второго сорта. Так почему я должна молчать? — хватает свою сумку с подоконника и фурией несётся к распахнутой настежь двери.

По опыту знаю, лучше сейчас её не трогать. Пусть перекипит, поостынет, успокоится.