Эссе о Юрии Олеше и его современниках. Статьи. Эссе. Письма.
Шрифт:
Меня подогревал профессиональный интерес. Тем более, что у меня в запасе было ещё немного времени (автореферат моей кандидатской диссертации был напечатан в Киеве в 1967 году, защита была назначена 15 марта 1968 года). Я послала письмо в редакцию «РТ», уверенная, что сотрудники литературного отдела еженедельника только по незнанию правил публикации не поместили нужных сведений и теперь с лёгкостью ответят на мои вопросы. Действительно, мне быстро ответили на официальном бланке редакции. Однако текст ответа меня удивил. Необходимой информацией, оказывается, в редакции не располагали:
Уважаемая тов. Панченко!
Ответ на Ваш вопрос может дать публикатор рассказа Ю. Олеши («РТ» № 19) Борис Борисович Скуратов. Его адрес:
Москва,
С уважением Н. Митрофанов
10 ноября 1966 года. [221]
Написанный от руки ответ от Б. Скуратова пришёл 26 декабря 1966 года. Публикатор Скуратов – бывший одессит, биограф Э. Багрицкого, его соученик по гимназии, – был крайне уклончив и явно осторожен в своём коротком письме:
221
Архив И. Г. Панченко.
Уважаемая Ирина Григорьевна!..
Я только 24. XII – вернулся в Москву после 3-х месячного отсутствия. Письмо Ваше дожидалось меня в Москве. – Прошу простить мне сей грех невольный.
По поводу сведений, необходимых Вам для работы над диссертацией, Вам целесообразней всего обратиться к Ольге Густа вовне Суок-Олеше, поскольку к ней обращаются многие товарищи, работающие над творчеством Ю. Олеши (в т. ч. диссертанты).
Её адрес: Москва В-17', Лаврушинский пер. 17, кв. 73.
Желаю Вам успехов в работе.
Б. Скуратов [222]
С Ольгой Густавовной ещё до получения открытки от Скуратова я была хорошо знакома. Не раз бывала у неё, как и многие другие, пишущие об Олеше, в Лаврушинском переулке. Иногда она предоставляла мне ни с чем несравнимую возможность работать с черновиками мужа у неё дома. Однако Ольга Густавовна желанной осведомлённости не обнаружила (возможно, не захотела?). Заметила только, что у «старика Скуратова» тяжёлый характер и живётся ему нелегко.
222
Там же.
Б. Б. Скуратов присутствовал на защите диссертации И. П. Вдовиной. Когда с ним об «Ангеле» заговорила моя коллега, московский филолог С. М. Митина, он любезно подарил ей номер «РТ» с рассказом Олеши, однако недостающих сведений не сообщил. В письме ко мне в Киев от 23 февраля 1967 года Светлана Марковна писала; «Скуратов так и не сказал мне название и номер газеты, в которой напечатан «Ангел». Придётся сослаться при нужде на него. Он говорит, что слишком далеко всё это лежит, и он не может найти». [223]
223
Там же.
Стало ясно, что Борис Скуратов почему-то под любым предлогом не хочет сказать то, что ему было, несомненно, хорошо известно.
Аркадия Белинкова рассказ «Ангел» явно не заинтересовал. В его книге (в том числе и в позднем варианте) о рассказе нет ни слова.
Сам же Олеша никогда не включал этот рассказ ни в один сборник своей прозы, которые выходили в 1931, 1933, 1935, 1936, 1956 годах, нигде и никогда его не упоминал. Сведения о рассказе отсутствовали и в Библиографических указателях творчества советских писателей тех лет.
Однако, как минимум, ещё один человек из поколения Олеши знал о существовании рассказа «Ангел» ещё до его публикации в «РТ». Знал, где и когда рассказ был опубликован. Этим человеком был преуспевающий филолог Виктор Осипович Перцов, бывший в 1930-е годы хулителем Олеши. В конце 1960-х доктор наук Перцов служил научным сотрудником
Бывший в молодости лефовцем, В. Перцов в 1937 году в виде рецензии на олешинский роман «Зависть» дважды публиковал в центральной прессе фактически политический донос на его автора. Напомним, в герое книги Кавалерове Перцов тогда «бдительно» усмотрел «зарождение одного из тех гнусных типов человеконенавистничества, из которых подготовлялись впоследствии кадры троцкистских бандитов». [224] Свой донос Перцов писал безбоязненно, так как в 1936 году Постановлением треста «Украинфильм» была запрещена готовая к прокату картина «Строгий юноша», автором сценария которой был Юрий Олеша. Запрещена с формулировками: «идейно-художественная порочность сценария», «перепев идей философского пессимизма, направленных против коммунистических идеалов революционного пролетариата» и т. п. [225] Это Постановление вмиг превратило Олешу из видного советского писателя современности в изгоя, чьи книги не печатались последующие 20 лет. Ну, а на изгоя, как известно, можно взвалить ещё и новый довесок ещё более страшных обвинений, в чём и преуспел Виктор Осипович. Олеша чудом уцелел под тяжестью таких далеко не цеховых обвинений.
224
Перцов В. О книгах, вышедших десять лет тому назад // Лит. газета. 1937. 26 июня; Перцов В. Личность и социалистическое дело // Октябрь. 1937. № 7. С. 174–184.
225
Постановление треста «Украинфильм» о запрещении фильма «Строгий юноша» // 1936. 10 июня.
Однако после смерти «вождя народов» именно видному литературоведу Перцову (вот ирония судьбы!) поручают в 1956 году в Гослитиздате составление олешевских «Избранных произведений» и текста предисловия к ним. Неприкаянный, неустроенный, горько пьющий к тому времени Юрий Олеша воспрянул духом, но, очевидно, не веря в прочность и долговечность политических перемен в стране или плохо осознавая их, автор категорически настаивал, чтобы эпиграфом к книге его «Избранного» было поставлено (видимо, как знак лояльности) слабое раннее стихотворение «Ленинизм живёт»… Рассказ «Ангел» в ту книгу не попал и даже не был упомянут Перцовым в предисловии.
Позднее Перцов объяснит это умолчание следующим образом: «В своё время этот ранний рассказ Олеши прошёл незамеченным (здесь и далее выделено И. П.). Да и сам Олеша не вспомнил о нём, когда после долгого перерыва в его изданиях подготовлялось в 1956 году его «Избранное». В него вошли ревниво избранные автором лучшие рассказы 20-х годов, написанные автором после «Зависти». Правда, в этот ряд «Ангела» поставить нельзя. Нельзя не потому что он слабее с художественной стороны, а потому что в нём совсем иная стилистика». [226]
226
Перцов В. «Мы живём впервые…». О творчестве Юрия Олеши // М.: Сов. писатель, 1976. С. 73–74.
Это объяснение Перцова появилось в сборнике его статей о творчестве Олеши под названием «Мы живём впервые…», опубликованном в 1976 году. В этой книге нет, разумеется, статей Перцова 1937 года. Вместо этого «забывчивый» Перцов, так легко менявший хамелеонову окраску, вспоминает успешного Олешу в канун 1934-го: «Нам, его современникам, всегда не хватало Олеши, когда он не давал нового. Нам хотелось ещё и ещё от его таланта, поистине удивительного, поставившего его в первый ряд советских писателей к незабываемым дням их Первого съезда». [227] Не знает границ цинизм тех, кто верно служит государственной подлости…
227
Там же. С. 6.