Эссенция пустоты

Харт Хелег

— Треугольник в круге, многогранник в треугольнике?

— Именно. Вижу, этих ты и без меня знаешь.

— Кто ещё?

— Есть один фрукт, зовут Хес, — Торвус злорадно улыбнулся. — С этим ты точно захочешь поквитаться.

— Первый раз слышу это имя.

— А он твоё знает очень хорошо. Он участвовал в одном щекотливом деле девятилетней давности.

Едва до Литессы дошло, о чём идёт речь, как внутри у неё всё превратилось в лёд.

— Что ты знаешь об этом? — бесстрастно спросила она, пожирая взглядом пленника.

— Только то, что Вернон как-то прознал, что у

тебя есть дочь, и поручил Хесу найти её, — Торвус знал, что эти воспоминания крайне болезненны для Стальной Леди, а потому заговорил медленнее ей назло. — Хес нашёл.

— Врёшь, — выдавила сквозь зубы Литесса.

— Какой смысл? Наоборот, делюсь с тобой тем, чего и знать-то не должен был! Так вот, тогда Вернон не воспользовался полученной информацией. А воспользовался лишь спустя несколько лет, когда девочке исполнилось девять. Тогда твой протеже приказал убить человека, что выдавал себя за отца твоей дочери, а саму её похитить. Кем был тот несчастный, кстати?

— Моим очень дальним родственником, — сухо отозвалась архимагесса. — Продолжай.

— Хес убил твоего бедного родственника, но девочке удалось скрыться. Вернон рвал и метал. Вот уж не знаю почему, но после этого у него случился крайне неприятный разговор с Соколами.

— Тайная служба короля? — снова влез Лей. — Они-то тут каким боком?

— Этого я не знаю. Но Хес с тех пор работал на Вернона много и часто. С его помощью Фельедер прибрал к рукам половину Совета и обзавёлся десятками тайных осведомителей по всему миру.

Литессе казалось, что с её глаз окончательно спадает пелена. Оказывается, Вернон готовился к перевороту прямо под её носом несколько лет и не остановился даже перед похищением ни в чём не повинного ребёнка… Но удивляла архимагессу вовсе не подлость бывшего ученика, а то, как она, интриганка с двухсотлетним стажем, не заметила ни малейших признаков измены. Как, сожри его химера, Вернону удалось столько времени скрывать это?

— Расскажи, что знаешь об этом наёмнике.

— О Хесе? Да я почти всё, что знал, уже рассказал. У него нет Дара. С другой стороны, Хес — один из самых высокооплачиваемых наёмников в мире. Его навыки и связи позволяют ему браться почти за любые задания. Талантливый парень. Он напал на ваш след, когда вы с Энормисом сбежали из Башни. Преследовал до самого Энтолфа, но потом Вернон отозвал гончих.

«Знал, что мы сами к нему придём», — поняла архимагесса.

— Как его найти?

— А вот кто бы знал, — ухмыльнулся Торвус. — Это человек-призрак. Увидев его вовсе и не скажешь, что он тот, кем является. На вид — обычный мужик с обычным лицом, среднего роста, с тёмными волосами. Хес, так же, как и я, подключён к поискам эссенции. Я знаю, что изначально он отправился на юг, но с тех пор много чего могло произойти.

— Ясно.

Низкорослый Волшебник покосился на сжатый в руке чародейки кинжал и заговорил:

— Может, ты всё-таки пере…

Пленника прервал хруст его же грудной клетки, пронзённой острым лезвием.

— Спасибо, Торвус, — сказала Литесса, глядя в стекленеющие глаза.

В начале допроса чародейка думала, что не сможет убить давнего знакомого. Потом — что не сможет смотреть, как он умирает.

В итоге она не сомневалась ни мгновения. Оказалось, что убийство — пугающе простое и обыденное действие, и убить намного проще, чем выслушивать мольбы о пощаде. Именно поэтому она заставила себя до самого конца смотреть в глаза жертве. До последнего надеялась почувствовать хоть что-то.

Советник умер в считанные секунды. Дёрнулся, уронив изо рта несколько капель крови, и затих. Литесса развеяла магическую верёвку, и тело безвольно сползло на землю.

— Сожгите трупы, — хрипло приказала архимагесса и отвернулась.

Норлан и Томве с помощью магии стащили тела в костёр и подпитали огонь: взвились неестественные синие языки, испускающие сильный жар.

— А ты и вправду жестока, — сказал Лей. — Торвус правильно сделал, что не стал упираться.

— Душевная доброта вряд ли меня остановила бы, если ты об этом, — отозвалась чародейка, глядя на огонь.

— Каждый день открываю в тебе новые стороны.

Эта фраза Литессе очень не понравилась. Чародейка резко повернулась к собеседнику.

— Ты, наверное, плохо себе представляешь, что будет, если Грогган и Вернон добьются своего. Я это представляю очень хорошо. У меня в голове картинка настолько яркая, что я готова пытать и убивать хоть каждый день, лишь бы она не стала реальностью. Когда в следующий раз захочешь обвинить меня в жестокости, вспомни об этом.

— Я ни в чём тебя не обвиняю, — ответил Лей, не отводя взгляда. — Но я бы не смог поступить так, как ты.

«Доживи до моих лет — там и посмотрим» — подумала архимагесса, но вслух не сказала ничего.

Ей не хотелось спорить. Может потому, что её не интересовало мнение желторотого выскочки. Может потому, что намного полезнее было подумать о том, как найти этого Хеса. А может потому, что Лей был прав.

Когда тела меритаритов полностью сгорели, Литесса создала Тропу и четверо чародеев покинули навсегда замолчавшие руины древнего замка.

Ручей, извиваясь среди камней, спускался вниз по склону. Раньше прозрачную ледяную воду пило лишь немногочисленное зверьё — поблизости не было ни одного поселения. Здешние места давно не подходили для жилья, и потому чистота потока на всём протяжении сохранялась в неприкосновенности.

Но те времена прошли. Ныне вместе с водой к устью текла вязкая чернота, свежий воздух наполнился тошнотворным запахом гнили, что уносился ветром прочь, отравляя всю округу. Ранее девственные берега потемнели, и даже здешний камень теперь стал хрупким, больным. Порода местами просела, образовались застойные озерца, заболачивающие и без того изуродованную ветрами землю.

Грогган, едва перенёсся сюда, скривился. «Всюду энтропия, — подумал он, с омерзением вдыхая отравленный воздух. — Всё подчиняется её законам. Любая жизнь обречена на увядание, смерть и разложение. Недолговечность, завязанная на цикличности, — вот что есть основа нашего мироздания. Вместо красоты и бессмертия мы из века в век плодим отходы и вязнем в них, теряя способность тянуться к бесконечности. Заложники порочного круга. До чего же отвратительно здесь существовать».