Есть ли жизнь после отбора?
Шрифт:
– Я вот думаю, – Митар прищурился, – может, оставить лазейку в приграничных щитах?
– Зачем? – поразилась я.
– Чтобы кое-кто мог навестить кое-кого.
Вначале я запуталась во всех этих «кое», а потом… Вспыхнув, резко произнесла:
– Что бы ему тут делать? Полагаю, в столице дел достаточно.
«И если бы он хотел, давно бы пришел: леди Змейка путь открыла бы», – добавила я про себя. И поежилась:
– Сквозняк.
– Побойся Богов, – возмутился Митар, – на кухне натоплено так, что дышать горячо.
– Оттого и сквозняк
И украдкой покосилась на свои ногти. Нет, трупной синевы нет.
– Как скажешь. – Он пододвинул мне свою розетку с вареньем. – Ешь, помню же, что любишь. Что будем делать с рутиной?
Рутиной на Окраинах называют боевые вылазки за стену. И я, выбрав из розетки Митара все вишенки, спокойно сказала:
– Сегодня вечером мы с Гамильтоном отправимся на разведку. Пройдем вдоль Гиблой Рощи до Свечи, оттуда оценим пересветы. К утру вернемся.
– Хороший план, – согласился Митар.
– Пока что я буду выходить с твоими людьми. И одновременно начну собирать свой отряд, – пожав плечами, я допила остывший чай, – так что рутина была, есть и остается рутиной.
– И то верно, все придумано до нас, так зачем портить то, что работает уже несколько столетий?
Попрощавшись с Митаром и Тарией, я вышла наружу. Сыто отдувающийся Гамильтон следовал за мной: он, оказывается, успел приговорить небольшой тазик пирожков. Тетушка их специально для него отложила.
Подставив лицо теплым солнечным лучам, я тихо вздохнула. Возвращаться домой не хотелось: на улице холод отступал. Скапливался на кончиках ногтей и дремал, ждал удобного момента, чтобы впиться и пронзить до самых костей.
– Хочу сказать, что после пирожков с мясом очень трудно двигаться, – лениво произнес Гамильтон, неспешно трусивший рядом.
– Да мы вроде никуда не спешим, – удивилась я. – Или тебе настолько плохо? Давай в тенек присядем.
– Нет, – пес покачал головой, – просто мы подходим к тренировочной площадке, и я сразу говорю, что ближайшие два часа планирую тщательно и обстоятельно переваривать съеденное.
Рассмеявшись, я наклонилась и потрепала его за ушами.
– Мы идем на Марона посмотреть. И узнать, нельзя ли его сманить в город погулять.
Гамильтон ошарашенно посмотрел на меня:
– Так сейчас ведь самый смак тренировочный!
– И если Марон пойдет с нами, то мы сразу поймем, что все его планы – блажь.
– А-а-а, – протянул пес. – А если он пойдет с нами, потому что не сможет сказать «нет» лучшему другу? Если он решит, что тебе, как страдающей от последствий отбора, нужна помощь и поддержка?
Я резко остановилась, немного подумала и приняла новое решение:
– Обойдем справа и посмотрим на него из кустов. А после пойдем к Тине. Уж ее-то на чай точно отпустят.
– Да и сомнений нет в том, что она давно и твердо определилась с тем, кем хочет быть.
Я только кивнула. Мне не так повезло: я жила со знанием о том, кем должна быть. Не кем хочу, а кем должна.
Нет, я ни в коем случае не жалуюсь. Здесь и сейчас я счастлива быть собой. Но в детстве все было несколько сложнее. Ведь я хотела стать главной загонщицей королевской своры! О, как я завидовала леди Ауэтари, ведь она посвятила этой должности около девяноста лет! И мне было так горько узнать, что даже если я приложу все-все свои силы, я все равно не смогу возглавить Ежегодную Королевскую Охоту. А ведь даже главная самка Псовьего Мира бежит после старшей загонщицы.
Хмыкнув, я покачала головой и чуть ускорила шаг.
– Что-то не так?
– Все хорошо, – улыбнулась я, – просто вспомнила свою детскую мечту.
– Ха, леди Ауэтари говорила мне, – Гамильтон лающе рассмеялся, – тебе серьезно не хватало скорости, насколько я помню. А вот вой выходил очень даже достойным. Если не для старшей загонщицы, то как минимум для главы отвлекающего крыла.
– Главное – не говорить никому о том, кем я хотела стать, – вздохнула я, когда мой компаньон отсмеялся. – Люди почему-то на это странно реагируют.
– Пф, только дураки на это будут странно реагировать, – тут же отозвался Гамильтон. – Клянусь тебе, что каждый щенячий хвостик мечтает возглавить королевскую свору. Как каждый мечтает стать во главе армии. Вот только от должности старшей загонщицы меньше разочарований.
– Это поэтому леди Ауэтари выбрала себе моего отца и покинула родной мир?
– Ну, со стороны должность загонщицы выглядит лучше, чем статус генерала изнутри, – исправился Гамильтон.
А я вдруг подумала, что в его желании призвать сюда леди Ауэтари есть что-то большее, чем просто забота обо мне. Хм. А не...
– Мне не нравится ни твой взгляд, ни твоя улыбка, – проворчал мой компаньон. – Что ты задумала?
– Предвкушаю, как мы с тобой будем бойцов в отряд набирать, – легко соврала я.
И Гамильтон тоже воодушевился:
– Я в деле! Ох, а наш-то совсем плох.
Наклонившись, я раздвинула кусты и согласно кивнула: Марон и правда не справлялся. От утренней тренировки прошло минут двадцать, не больше, а он уже едва дышит.
– Но в глазах есть что-то такое, как бы так сказать? – Гамильтон сел, подумал и определился: – Правильное, вот.
– Надо озадачить Тину зельями, – решила я.
– Сколько себя помню, столько на Окраинах не одобряли использование препаратов, – удивился пес.
– Для детей и подростков, потому что зелья помогают телу привыкнуть к нагрузкам, но при этом ставят своеобразный «потолок» в дальнейшем развитии, – согласилась я. – Но вот взрослым, полностью «созревшим» магам это не запрещено и не несет вреда. Другое дело, что нашим взрослым магам это не нужно, сам понимаешь.
Аккуратно выбравшись из кустов, мы направились к Тине. И, уже подходя к особняку, я запнулась о камень. Ругнувшись, я кое-как удержала равновесие и хотела убрать препятствие, но…