Есть ли жизнь после отбора?
Шрифт:
– А лорды, хоть и любят пожрать,- подхватил Гамильтон,- будут заняты беседой. Ведь они должны развлекать своих дам.
– Вот и получается, что мы спасаем еду,- подытожила Ауэтари, после чего честно добавила,- хотя, если говорить правду, то мы просто беспокоимся.
Тина нахмурилась и, поправив сползающую леди, уточнила:
– О, все как у людей? Много волнуюсь – много ем? Мало волнуюсь, тоже много ем, потому что отсутствие волнения сам по себе тревожный признак?
– Нет,- с достоинством возразила Ауэтари,- мы ускорили все процессы
– Мы, буквально, смертельно опасны,- с удовольствием уточнил Гамильтон.
А я поняла, что мой компаньон и его прекрасная леди тоже почувствовали тот странный взгляд.
– Знаете,- я увлекла не-Кристофа и Тину к балкону,- было бы неплохо, если бы вы, Талис, рассказали о том, что вам удалось услышать. Мы бы знали, чего ожидать.
На балконе мы с Гамильтоном закрутили вокруг нас «сопелку» - это крохотное колдовское воздействие придумали племянники моего компаньона. Чтобы ни мама с папой, ни грозный дядя Генерал не слышали, как они ночью сбегают из логова. Магии тратится совсем капля, а пользы море, ведь «сопелка» превращает все слова в невнятные, но интуитивно-знакомые звуки. И нечаянному свидетелю кажется, что все в порядке, что никакого барьера нет, просто мешает ветер\шорох травы\шелест листьев.
– Если бы у меня было хоть что-то конкретное,- скривился мужчина. – Я точно знаю, что бастард возложил некие особые надежды на сегодняшнюю ночь. Несколько разговоров, что удалось подслушать, заканчивались фразой: «Эта ночь все расставит по местам», и «Я покажу им всем этой ночью».
Призадумавшись, мы все немного помолчали, после чего Тина осторожно произнесла:
– Но, быть может, он хочет показать нечто, мгм, физиологическое? Он же сам жалился, что его танцевать не брали. Вот, может, планирует показать правительственный…
– Тина! – ахнула я и кивнула на ошеломленного Талиса,- здесь есть неподготовленные люди!
– Да мы все в каком-то смысле «неподготовленные люди»,- фыркнула подруга. – Я, к примеру, точно ни на что лишнее любоваться не хочу. Мне, на самом деле, этого зрелища и по работе хватает.
Талис изменился в лице, открыл рот, подумал и закрыл его. Вероятно, мужчина хотел уточнить род деятельности моей подруги, но, очевидно, не осмелился.
А она, продолжая рассуждать, добила его:
– И ведь еще сначала поймай, потом обездвиж, потом раздень… Все могло быть намного проще, но, увы, по согласию не получается.
– Я так понимаю, вы с нашей главной целительницей профилактический осмотр проводили? – захихикала я.
– После истории с отравлением,- кивнула Тина,- никогда от меня мужчины через окно не убегали. Ну, по меньшей мере в таком количестве.
– Нами заинтересовались,- просигналил Гамильтон и сердито вздохнул,- ненавижу быть маленьким.
– Зато твоя шерстка становится просто плюшевой,- поддела его я и почесала за ухом,- шучу. Можно спрятаться в галерее Славы.
– Воинской? – заинтересовался Гамильтон, когда
– Не совсем,- улыбнулась Тина. – Портреты, фрески, перенесенные их старых, разрушившихся храмов. Когда-то давно именно в этом зале искали ответ на вопрос, где же третья опора Завесы.
– Я бросил на нас отвлечение внимания,- негромко сказал Талис,- раздражает этот взгляд.
– И он появляется именно здесь,- Тина выразительно скосила глаза на тот самый альков, в котором она спасала девушку.
Ее, кстати, унесли слуги.
– Возникает желание войти и простучать стены,- хмыкнула я. – Кристоф знакомил меня с системой скрытых ходов, но я, признаться, не запомнила.
– А зря,- весомо припечатал Гамильтон.
– Зря,- согласилась я.
Выскользнув из зала, мы степенно, гордо и слегка торопливо прошли к залу Славы.
– Странно, что доступ открыт,- проворчал Гамильтон. – Мне чуть шерсть не прожгло от этого ненавидящего взгляда.
– Закрыть доступ – пойти против воли одного из Правителей прошлых лет,- улыбнулась Тина,- после того, как эта произведения искусства были признаны достоянием страны, очередной Рентийский повелел дать людям возможность любоваться картинами без ограничений.
– Поэтому наложили ограничения на дворец,- усмехнулся Талис,- я уже и подзабыл об этой истории. Нам это в армии рассказывали, как пример того, как исправить ошибку вышестоящего и, при этом, не дать ему понять, что он ошибся.
– Ошибку?
– Тиваран Рентийский приказал открыть зал Славы для всех сословий. Сколькие бы пришли сюда ради искусства, а сколькие просто ради того, чтобы побывать во дворце? То-то же. Вот так и повелось, что в этом зале, единственном во всем дворце, может находится любой человек. Хоть нищий с паперти, хоть девица из веселого дома. Но! Но наступать на бертлийский мрамор могут только люди обладающие хоть каким-то титулом.
– Так он же всюду,- оторопела Тина и посмотрела на белоснежные плиты под ногами,- и вот он, тоже.
– Вот я и говорю, исправили ошибку. Правитель потом сокрушался, что люди не хотят видеть картины, но…
– Ух ты,- Тина его уже не слышала,- это Окраины?
Мы подошли к стене, где действительно была изображена башня, подобная той, с которой мы наблюдаем Пересветы.
– Нет,- уверенно произнесла я,- башня похожа на ту, что вычеканена на наших монетах, но вокруг море, а не деревья.
– Это Хрустальный Шпиль,- тихо сказал Талис. – Он никогда не существовал. Но ходит легенда, что это парная башня. Что на Окраинах наблюдали за одной частью миров, в море за другой и в столице – за третьей частью. Якобы все эти места позволяли держать под наблюдением всё наше окружение. Вот, видите, это координаты. Но нигде нет такого острова.
– А…
– Дно, как могли, осмотрели,- усмехнулся Талис,- ничего нет.
– Однако на этой фреске магии больше, чем где-либо еще,- сощурилась я.