Есть ли жизнь после отбора?
Шрифт:
И тут же охнула:
– У меня кое-что есть! Сладкая морская вода, ты говорил, что она неплохой стимулятор!
– И у меня кое-что есть,- оскалился мой компаньон. – Жди здесь.
Он молнией слетел вниз и, бросившись к самым густым кустам, принялся что-то рыть. Да так, что из-под мощных лап вылетали огромные комья земли, камни и даже особо неудачливые кустики.
За несколько минут активных поисков Гамильтон откопал что-то темное, сочащееся энергией мертвого мира. Левитируя перед собой эту дрянь, он запрыгнул ко мне на шпиль.
–
Я вытащила флакон и, под взглядом компаньона, разделила розоватую жидкость на несколько частей (хорошо, что в моем Безвременье куча полезных и бесполезных вещей). После чего Гамильтон широко распахнул челюсть и замер. Замерла и я, не понимая, сколько конкретно капель нужно влить.
– Лей третью часть,- проворчал он и вновь раззявил пасть.
Опрокинув над ним средний флакон с розовой водой, я с ужасом отметила волну энергии, пробежавшую по его шерсти. Затем вторую, третью...
– Ты же не справляешься! У тебя переизбыток сил!
– Все отлично,- рыкнул Гамильтон,- чувствую себя на три столетия моложе! Держись!
Я едва успела вцепится в жесткую ткань его жилета, как мой компаньон одним мощным прыжком пересек немыслимое расстояние от Гиблой Рощи до Свечи! И я клянусь, в полете мы занырнули в его родной мир, пронеслись там под облаками и вынырнули назад, в мой мир!
– Открывай,- Гамильтон приземлился на лапы и, лихо крутанувшись на месте, ударился задом о дверь.
Один взмах передней лапы и останки хватуна летят в сторону тварей. Поднявшаяся суета дала нам необходимое время и мы успели. Дверь, буквально, была захлопнута в последние секунды. Человекоподобная тварь не испугалась мертвого хватуна, но пострадал от своих запаниковавших товарищей. А потом она и не успела зацепить ни меня, ни Гамильтона. А вот удар, с которым немертвец ударил в дверь, поразил до самой глубины души:
– Он вынесет ее.
Вытащив из Безвременья несколько стальных пластинок, я укрепила дверь.
– Нам нельзя ввязываться в драку,- выдохнула я,- нужно восстанов... Гамильтон!
– Что? – благородный бассет подскочил на месте.
А я, чувствуя невероятное, отупляющее отчаяние, хрипло выдохнула:
– Мы забыли Хираэллис!
В этот де момент откуда-то из глубин башни раздалось сердитое нетерпеливое жужжание. Жужжание, которое я сочла игрой расшалившегося воображения.
Гамильтон же плюхнул массивный зад на мраморный пол и недоуменно произнес:
– Он же еще при встрече сказал, что отправится к башне и будет ждать нас там.
– Сказал?! – переспросила я.
И тут же вспомнила, как Хираэллис ударил Гамильтона собой в лоб. Видимо, тогда-то и произошел обмен информацией.
– Мне он ничего такого не сказал,- вздохнула я.
– Это я, наверное, должен был послужить переводчиком, он плохо говорит со мной, но я понял, что ему нужно что-то подготовить,- повинился бассет.
– Хироу-у-у-у! Бвяф!
Это мой компаньон
У бассета глаза постепенно съезжали к переносице, но он не переставал согласно муфмуфкать. Я же в это время продолжала укреплять дверь – человекоподобной твари явно было что-то известно. Потому что атаки не прекращались, более того, их сила нарастала.
– Идем,- позвал меня Гамильтон. – Нам с тобой надо собрать осколки и принести вниз, к Хираэллису.
– Идем,- я оставила на двери последнюю металлическую заплатку,- идем.
В душе я лелеяла надежду, что все твари передохнут в тот момент, когда естественная защита мира будет восстановлена.
=-=
=-=
Покидать коридор было трудно – тварь билась так, что вздрагивала вся Свеча.
– Я останусь и…
– Ты будешь рядом со мной,- отрезала я,- не пытайся умереть. Или ты хочешь уйти от отцовьей ответственности?
Такого оскорбления Гамильтон не выдержал и, пока Хираэллис вел нас к верхней площадке башни, мой компаньон ворчал и ворчал, ворчал и ворчал. Он поименно перечислил всех, абсолютно всех своих племянников и племянниц, отметил, у кого какие пятнышки, кто как учился и кто на ком женился. Последнее, конечно, только о старшем поколении племянников и племянниц.
Под это заунывное ворчание мы поднялись наверх и я впервые увидела этот магоскоп во всем его великолепии. Как и обещала Райет, все линзы восстановились одновременно. И основная, и все вспомогательные.
А это значит, что пришла пора приступить к настройке…
Первым начал Хираэллис – он, засияв, бросился к основной линзе и вошел в зачарованное стекло подобно лунному лучику. Этот отблеск не один раз проскочил по всем стеклам и, вернувшись обратно на основную линзу, замер.
И само собой пришло понимание – пора добавить кровь. Пусть стекла уже давно застыли, но луо-наари делает их мягкими, восприимчивыми к изменениям.
Моя кровь, как и тогда, застыла яркими шариками. А мои губы, будто сами собой, будто без моего же участия, произносили слова старой клятвы. Во рту с каждым словом становилось солоно, моя ли это кровь или же мир мстит за режущие его слова… Не знаю. Знаю лишь что должна, обязана довести все до конца.
Моя кровь превратилась в тонкие нити, пронизавшие линзу в разных направлениях. А через секунду линза заработала, и я увидела непроглядную черноту пустоты. Пустоты, в которой плывут мириады населенных миров.