Есть такая болезнь - жизнь
Шрифт:
Инна пришла где-то через час. Он приветствовал ее стоя, поцеловал руку и усадил за стол. Виолетта принесла чай с конфетами из белого шоколада и так разломанную плитку пористого.
– Угощайся. Как жизнь? Как Витя?
– Ох и лис же ты. Но хорош. Если бы ты не был моим бывшим мужем, я бы тебе поверила и купилась.
– А ты верь, потому что я не лис, а лев. А ты одна из львиц моего прайда. Царю зверей надо верить безоговорочно.
– Нормально у меня. Вот когда ты мне защититься позволишь?
– Когда хочешь, для тебя совет соберу в любое время.
–
– Ну, это не ко мне. Ты телефон забыла? Так я напомню.
– Хорошо, я Александру Борисовичу сама позвоню, он как здоров?
– Слава Богу не жалуется. Другими членами моей семьи не интересуешься?
– С чего? Зря ты ее списываешь. Она личность.
– Опять в гинекологии лежала?
– Доложили?
– Яр сказал. Опять аборт?
– Спроси у нее сама.
– Мы не общаемся, ты знаешь. Вкусный шоколад, помнишь мои предпочтения.
– Столько лет я был с тобой, что забыть трудно.
– Вернуть их не хочешь?
– Нет, мы давно другие. Дети выросли, у каждого своя жизнь. У меня вон по институту забот полно, кадровый вопрос на первом месте. С акушерством вроде сладилось, а травматолог мне нужен. У тебя нет на примете?
– Нет, а Головин, говорят, ушел?
– Пока в отпуске.
– Пусть уходит. Не нужен он тебе. Прикидывается паинькой, а сам себе кусок загребает.
– Просветишь?
– Да, сказала я ему все, что думаю. Он переживает, видите – ли. Почему наша дочь не отвечает ему взаимностью. Я ему и сказала, что она шлюха с четырнадцати лет, что и от него аборт сделала, что ты ей никакого приданного не дашь, и карьеру он на ней не сделает. Что у нее нарушение психики и она твоему же сыну со зла руку сломала. Что ты мечтаешь ее замуж отдать, чтобы с глаз долой. Он поверил. Может, я где и покривила душой, но главное он от нее отстал. А травматолога ты найдешь, может женщину, замутишь новые отношения. Ты же любишь новеньких. Только я не понимаю, между ног у всех одно и тоже. В чем разница?
– Моя дочь не шлюха. И я ни кому никогда не позволю клеветать на нее и оговаривать. Змея ты Инна. Ох уж и змея. Зря, я мальчишек прошу звонить тебе, такую мать надо избегать, а не общаться. Хотя ты все равно ничего о них не знаешь, живешь своими представлениями.
– А ты знаешь? Когда ты с ними успеваешь разговаривать? Сделал уйму детей и считает себя хорошим отцом? Чем ты хорош? Что они сыты? Что машина у Даньки? Так ему уже двадцать восемь, а он не женат. А куда ему жену вести? У вас же общежитие, а не квартира. Деньги в кубышку складываете, чтобы никому не достались.
– Иди, там с нынешним мужем пыхти. Надоела. Дурой была, дурой и умрешь. И что обидно способной дурой. Ничему тебя жизнь не учит. Все, иди.
====== Часть 167 ======
– Господи, Степа, он пьян?
– Вусмерть. Я никогда его даже выпившим не видел, а пьяным так тем более. Он нигде не останавливался, с самолета
– Что он хотел?
– Чтобы я вернулся. Я ему нужен.
– Рад?
– Конечно. Мама, меня уговаривать работать в Москве, в ведущем институте, прилетел сам директор. Профессор. Он знаешь, какая величина!
– Да, догадываюсь. И самое главное он отец Юли.
– Мама она не делала от меня аборт. Она пыталась лечиться от бесплодия.
– Я так и думала. И что убедил? А как с жильем?
– Пока общага.
– Так продавать квартиру будем?
– Будем, чуть позже. Я сначала найду, что хочу купить, потом возьму ипотеку, потом продадим и покроем часть долга. Вот так. Я сейчас позвоню.
– Юля. Прости. Можешь пока только слушать. Приеду, поговорим. Твой отец у меня в Мурманске. Не теряйте, он останется на день. Как ты? Молчишь! Я люблю тебя. Хорошо, что слушаешь.
В трубке раздались гудки.
Юля поцеловала телефон, затем закружилась и побежала к Вере.
– Верунчик, папа в Мурманске, он задерживается. Мне Степан звонил. Сказал, что приедет.
– А ты?
– Трубку бросила. Ты думаешь, он хочет, уезжает, хочет, возвращается?! Нет, он еще за мной побегает!
– А потом?
– Потом… Он позвонил! Ура!!! Верочка, как я счастлива!
Тарас вошел в ординаторскую хирургии. Резекция кишечника была сделана в пределах опухолевой ткани и он хотел лично поговорить с хирургом. Докторскую он уже защитил, даже получил подтверждение ВАК. Дочери семь месяцев, Катя заканчивает шестой курс и стажируется в отделении хирургии. Говорят, что она очень способная, но коллектив ее не принял. Во-первых женщина, Во-вторых дочь зам директора, в-третьих его жена. И в–четвертых вести себя и поставить в коллективе не умеет. С одной стороны слишком тихая и скромная, с другой упрямая и дотошная. Тарас терпел ее слезы ежедневно. По ее словам все вокруг не правы, даже любимые деда Федя и дядя Боря. С братьями же она совсем не разговаривала, потому что обиделась. Как только он переступил порог ординаторской, она бросилась к нему и снова все ее милое личико было в слезах.
– Тарас, хочешь сына?
– Хочу, дальше что?
Мужчины дружно рассмеялись, а слезы полились с удвоенной силой.
– Я не хочу работать, я не могу.
Это уже походило на истерику. Он обнял ее и вывел из кабинета.
– Катя, Катенька так нельзя. Возьми себя в руки.
– Ты прокормишь меня с детьми?
– Ты хочешь все бросить?
– Да, я решила. Я не могу, они меня ненавидят, дразнят, смеются, издеваются. Я не могу разговаривать с больными, они ко мне пристают. Я буду домохозяйкой, ладно?