Есть всюду свет... Человек в тоталитарном обществе
Шрифт:
Алхузур ни на шаг не отставал от Кольки, но в кабинет его не пустили. Как ни кричал он, как ни скандалил, дверь закрыли, и он остался один.
Впрочем, Колька успел ему шепнуть:
– Не бойся, я без тебя не уеду!
Заведующая детприемником была толстая пожилая женщина Ольга Христофоровна. Фамилия у нее была Мюллер. Рядом с ней, Колька еще в дверях увидел, сидела Регина Петровна, похудевшая, но красивая. На волосы был накинут платок, в руке — папироса.
Ольга
– Кузьмин? Вот тобой… интересуются!
Колька стоял посреди комнаты с письменным, обляпанным чернилами, столом, таким же шкафчиком и тремя одинаковыми стульями, глазами он уперся в пол.
– Я так понимаю, вы знакомы? — спросила заведующая.
Колька молчал.
Ольга Христофоровна бросила взгляд на Регину Петровну и добавила:
– Можете поговорить тут…
Она тяжело поднялась и вышла. Из прихожей попытался пробиться Алхузур; он заорал в дверную щель: «Я тут! Я тут!»
Дверь опять плотно прикрыли.
– Ну, здравствуй, — произнесла Регина Петровна и улыбнулась. Папироску она погасила и поднялась навстречу Кольке.
Но Колька стоял, не двигаясь и никак не проявляя себя. На лице его было тупое безразличие.
Регина Петровна остановилась на полпути, но, помедлив, всё–таки подошла к Кольке и тронула за плечо. Он поежился и отступил на один шаг. Чужая рука ему мешала.
– Ты что? Коля? Ты меня не узнаешь?
– Нет, — сказал он.
– Не узнаешь? — переспросила она с застывшей улыбкой.
– Нет.
Она натянуто рассмеялась:
– Не валяй дурака… Кстати, ху из ху… Ты и вправду Колька?
– Нет.
– Ты Сашка, да?
– Нет.
– А где… другой?
Колька посмотрел на ноги Регины Петровны и вздохнул.
– Ну, садись! Садись! — сказала Регина Петровна и сама села.
Колька присел на кончик стула. Но присел так, чтобы можно было в случае чего вскочить и убежать.
– Я ведь вас искала! — Регина Петровна достала папироску и стала ее закуривать. Руки ее дрожали. Колька посмотрел на ее руки и отвел глаза.
– Меня тогда увез Демьян… Иваныч, — продолжала Регина Петровна и глубоко затянулась. — Он приехал на телеге, говорит, ребята пропали. А нам, говорит, надо бежать, чечены в долину прорвались. Мы мужичков положили на телегу, они у меня оба расхворались после дня рождения, и скорей на станцию… На поезд… А потом я пришла в себя, хотела вернуться, но Демьян Иваныч меня не пустил. Там бои, сказал. Там давно никого нет… И вдруг тебя нашли… Кстати, что там за мальчик? — спросила Регина Петровна и кивнула на дверь. — Твой новый дружок? Мне кажется, я его видела…
– Не знаю, — сказал Колька.
Регина Петровна нахмурилась. Лицо у нее потемнело.
– Так и будешь со мной разговаривать? Да?
В это время вернулась Ольга Христофоровна. Медленно прошла к своему столу, спросила, тяжело дыша:
–
– Да, спасибо, — торопливо произнесла Регина Петровна. — Я к вам, если можно, еще зайду?
– Не очень тяните, — сказала заведующая и посмотрела на Кольку.
– А что? Есть разнарядки?
Заведующая промычала что–то неопределенное. Потом наклонилась к уху Регины Петровны и что–то прошептала. Регина Петровна удивленно спросила:
– А он откуда?
Заведующая пожала плечами.
– Вот приедут — разберутся. Оттого и держат, и не отсылают.
– Ладно, — сказала Регина Петровна. — Я на днях приду… Ну, до свидания, Коля?
Колька поднял голову. Впервые посмотрел ей в глаза. Так посмотрел, что она не выдержала, отшатнулась. А он не спеша повернулся и пошел к двери.
Уже за своей спиной услышал — заведующая произнесла:
– Это еще цветочки… Вы бы других видели!
За несколько дней до Нового, сорок пятого года — уже и елку в классной комнате поставили, и самодеятельность готовили — приехали двое на машине, военный и штатский, и тут же торопливо объявили:
– Кузьминых срочно в канцелярию!
Ребята сидели возле кровати Мусы, который вдруг затемпературил, и развлекали его. Балбек рассказывал свои легенды про батыров. Все они у него были одинаковые: батыр вырастает и побеждает врагов, и народ становится свободным.
А тут позвали Кузьмёнышей, да как–то неестественно громко, как на пожар. Но у дверей Кольку задержали, а Алхузура увели одного. Колька начал стучать в дверь и орать, да так сильно, что дверь отворилась, и мужской голос произнес:
– Ну, пусть войдет! Это даже к лучшему, что оба!
Колька влетел в комнату и увидел, что Алхузур сидит на стуле прямо посреди комнаты, перед ним военный, а другой, штатский, стоит у окна. А этот, лысый, в очках, в блестящих высоких сапогах и с папкой, и говорит, и говорит. Что он говорит, Колька сперва не понял. Потом сообразил, что он пересказывает Алхузуру историю самого Кольки. Откуда только узнал… Оттого и лысый, как Демьян. Лысые ушлые, Сашка говорил! Военный спросил:
– А где вы встретились? Ты и Николай? Вы встретились в Березовской?
Алхузур молчал.
Военный повернулся к Кольке, вкрадчиво спросил:
– Ты–то помнишь, где вы познакомились? Я от твоего приятеля не могу добиться.
– Он не приятель. Он мой брат.
– Какой брат? — оживился военный. — Названый?
– Он мой родной брат, — повторил Колька.
– Так уж родной! — насмешливо повторил военный.
– Да.
– Как же его зовут?
– Сашка.
– Это он — Сашка? Да ты посмотри! — И военный сверху двумя пальцами взял Алхузура за виски и силой повернул лицом к Кольке. — Он же черный! А ты светлый! Какие же вы братья?