Эстафета жизни
Шрифт:
– Вы, Иван Терентьевич, как из романа Пильняка, ведь он коммунистов изображает каменными, саженного роста и обязательно в кожаной куртке, откуда столько кожи-то берут!
– И непременно еще метелица, - подхватил Белоусов.
– Революция у него - метелица, дескать, подует-подует да и утихнет.
И добавил, усмехнувшись:
– Публика!
А потом уже другим тоном пояснил, что для его работы кожаная куртка незаменима.
– Ездить много приходится, - вздохнул он, - вся жизнь на вагонных лавках, и никогда не знаешь,
– Либо дождик, либо снег!
– засмеялась Ольга Петровна.
Любила она этих взращенных Котовским крепышей, без хитростей, без претензий, верных, надежных и очень человечных. Но среди всех любимцами у нее были Марков и Оксана да вот Ваня Белоусов, который, видите ли, стал уже Иваном Терентьевичем, не как-нибудь.
Белоусов поддержал шутку:
– Вот именно! Правильно вы сказали: либо дождик, либо снег, а то в одну поездку застанет и снег и дождик.
– Как ты думаешь, Леля, не прочитать ли Ивану Терентьевичу статью о маневрах?
– с невинным видом спросил Котовский.
Ольга Петровна покорно извлекла с полки статью и прочитала ее насколько могла с выражением.
– Здорово!
– сказал Белоусов и рассмеялся.
– Вы чего смеетесь? Плохо читала?
– Нет, не хуже, чем в прошлый мой приезд.
– Значит, вы уже знакомы с этой статьей? Чего же молчали?
– Приятно и второй раз послушать, результаты учебы, как видно, прекрасные, корпус - хорошая боевая единица. Только разве так надо писать о Котовском? Погодите, о Котовском легенды будут слагать, поэмы писать, художники станут изображать Котовского - на коне, во всем великолепии, а дети на вопрос, кем ты хочешь стать, будут отвечать: "Хочу быть Котовским".
– Ну ладно, ладно, Иван Терентьевич! Лишнячку хватили! Пейте лучше чай.
– Ничего не лишнячку! Я ведь так понимаю это: "хочу быть Котовским" означает - хочу быть таким ленинцем, как Котовский, хочу быть храбрым, хочу побеждать врагов.
– Так и говорите. Вся молодежь в нашей стране хочет походить на своих отцов и продолжать их дело. У вас, наверное, и чай остыл, Иван Терентьевич. Леля, налей ему свеженького.
Разговор переключился на международные темы и увлек постепенно всех собравшихся.
– Соединенные Штаты, - принял участие в разговоре и Белоусов, - с удовольствием скушали бы нас даже без соли, да, видно, кусок не по зубам. Изоляция Советского Союза тоже у них не получается. С Германией-то торговый договор заключили? Форд уж на что мракобес, а тракторы нам все же продает? Значит, у них рынок узковат, поджимает!
– Такая у них установка, - добавил и Гуков, который без газеты не мог дня прожить, следил за международным положением и любил говорить на эти темы.
– Какая?
– спросила Ольга Петровна, видя, как Гукову не терпится высказать свое суждение.
– Известно, какая: каждый за себя и к черту остальных.
– Позвольте,
– воскликнул оживившийся Белоусов: - У них тоже чужие интересы - это quantite negligeable.
– И обернулся к Гукову: - Так, кажется? Или я что-нибуть переврал? Я с французским-то не очень.
"Ого!
– отметил мысленно Котовский.
– Парень-то, кажется, стал изучать языки! Молодец!"
Народу за столом было, по обыкновению, немало. Все собравшиеся - в основном командиры и политработники - достаточно знали об Америке, о злобном шипении реакционеров в капиталистических странах, о плане Дауэса, о подготовке вооруженного нападения на Советский Союз.
– Нынешний президент Кулидж со всей откровенностью заявил: дело нации - бизнес.
– А золотишка-то Соединенные Штаты изрядно нагребли, чуть не половину мировых запасов!
– Разжирели на войне!
Вероятно, еще долго бы толковали на эту тему, если бы кто-то не взглянул на часы.
– Товарищи! Пора и честь знать!
– Мне завтра в шесть утра вставать!
– Ольга Петровна! Что же вы нас не гоните?
– Разрешите, я покажу пример... Спокойной ночи! Спасибо за проведенный вечер!
– И за восхитительную бабку! (Это, конечно, Гуков!)
Вскоре комната опустела. Остался только Белоусов, который приглашен был переночевать. Он отодвинул от себя недопитый чай. И когда Ольга Петровна и Григорий Иванович взглянули на него, сразу поняли, что приехал он, как всегда, неспроста и хочет сообщить что-то важное. Лицо его стало строгим, глаза колючими. Теперь это был не приятный собеседник за приятным ужином, а вдумчивый, готовый ко всяким неожиданностям, бесстрашный и суровый чекист.
Котовский снова остался им доволен. Прийти с каким-то важным сообщением и виду не подать - все это понравилось Котовскому.
"Вот это выдержка!
– промелькнуло у него в голове.
– Видать, хорошую школу прошел у Дзержинского. Приятно, когда звание человека соответствует его призванию!"
Белоусову не понадобилось проверять, нет ли поблизости посторонних ушей: он приехал не один, и было кому позаботиться, чтобы разговора никто не слышал. Поэтому Белоусов без предисловия приступил к самой сути:
– Григорий Иванович! Я приехал с довольно неприятным делом. Однако нами своевременно приняты меры.
– Понятно!
– произнес Котовский.
– Какое же это дело?
– Ольга Петровна, я попрошу и вас послушать, дело серьезное и касается нас троих.
Ольга Петровна заметила, что правая рука Котовского то сжимается в кулак, то разжимается. Это было дурным признаком. Ольга Петровна подчеркнуто спокойным голосом ответила:
– Ну что ж, послушаем, что у вас за новости.
Белоусов сжато, точно сообщил, что органами ГПУ дважды задержаны диверсионные террористические группы, заброшенные из-за рубежа с заданием убить Котовского.