Естественный отбор
Шрифт:
— Сам отнеси. Мне тут с ребятами потолковать перед вылетом надо.
— Ладно, посиди здесь с афганцем. Если кто с лампасами на полосе заявится, свистнешь, — весело сказал Кобидзе и выпрыгнул из кабины на бетонку.
— Ну, лететь так лететь! — Скиф охотно перехватил протянутую руку, чтобы забраться в вертолет. — Держи пять, стажер, на счастье! Поздравляю с первым боевым вылетом.
Афганский летчик с благодарностью сжал Скифу руку, но тот резким рывком выдернул его из вертолета, как чеку из гранаты. Афганец головой вперед грохнулся на рифленую бетонку.
— Прости, браток! — крикнул Скиф под жужжание стартерных двигателей. —
Лопасти качнулись, провернулись, и двигатель запустился. Скиф, мокрый как мышь, с удовлетворением откинулся на кресло. Теперь главное, чтобы не сбили на взлете свои же.
Когда он завис над полосой, бедный афганец только пытался встать на четвереньки, а когда Скиф начинал маневр набора горизонтальной скорости, афганец уже прочно сидел на бетонке, а к нему во весь опор несся из ангара Кобидзе, размахивая технарским беретом, в которых ради перестраховки от снайперов ходили вертолетчики.
«Жив, бедолага, и слава богу…» Скиф помахал рукой одураченному стажеру и прислушался к хрипам в наушниках: «Борт пятнадцать-Анна-бис! Нет подтверждения на взлет. Нет разрешения на взлет. Нет запроса на взлет», — затараторил как сорока диспетчер. Скиф со злостью сорвал с шеи ларингофоны.
Мимо зенитных батарей он летел с замиранием сердца, букеты из зенитных пулеметов зловеще развернулись в его сторону. Завертелись лопасти у боевых вертолетов на полосе, но светлый нимб вращающихся лопастей над ними тут же превратился в крест — пилоты заглушили двигатели. Легкий дымок затуманил одну зенитку, но снаряды ушли далеко в сторону… Еще лучше, значит, зенитчики свои ребята, на наборе высоты не срежут. Лишь бы вдогонку ракетой не долбанули…
В штабе полка майор Чугуев нервно пристукивал газеткой по столу перед полковником, а Павлов, заткнув левое ухо пальцем, кричал в трубку командиру вертолетного соединения:
— Владимир Кириллович, прошу тебя, не надо с ним никакого эфира. Ты его все равно не остановишь, а американцы из Пакистана радио перехватят, будет нам с тобой такое ЧП… Не дави на Кобидзе, он все равно за дружком не полетит. А если кто из твоих ребят его все-таки в небе завалит над самым логовом Хабиба, то через месяц половина твоих летунов-афганцев к нему перелетит, понял?.. Я теряю командира, ты теряешь машину и отпуск, только и всего…
Майор-особист по-прежнему выстукивал газеткой нервную дробь.
— Иди к себе в кабинет, мух гоняй, — сорвался Павлов. — У меня и без тебя нервных психов хватает. Вон один улетает, видишь?
— За это под трибунал пойдет, — в который раз повторил особист.
— Пойдет-пойдет, и ты иди к себе тихонечко… И как же это случилось, что особый отдел прозевал такого знатного перебежчика?.. Остынь, не кипятись… Тебе лучше моего известно, что за птица у Скворцова тесть. Если Хабибулла пришлет голову заложницы в Кабул на колу, нам с тобой голов не сносить, а Скиф дает тебе шанс. К тому же не я, а ты с этим Хабибом вместе в Высшей школе КГБ учился, мог бы по дружбе договориться насчет девчонки.
Гул вертолета затих вдали, в штабной комнате стало настолько тихо, что жужжание зеленых мух казалось невыносимым. Прапорщик Мирошниченко вежливо попросил у особиста газетку и принялся выгонять мух в раскрытые окна.
Сразу за перевалом Скиф снял форсаж и стал всматриваться в темные складки гор. На одном из склонов он заметил пологий, изрытый уступами соляной купол, выходивший
Вот еще одно сказочное богатство полевого командира Хабибуллы в стране, где в прежние века соль ценилась на вес золота. Хабиб воюет не за Аллаха, а за барыши от наркотиков и соляных копей.
Прямо по курсу вертолета прошипела трассирующая очередь. Заметив, что стреляли из рощицы карагача в пойме мелкой речушки, Скиф пустил машину на крутой вираж, выходя из зоны обстрела. Кишлак Хабибуллы и летящую навстречу вертолету ракету Скиф заметил почти одновременно. Он едва успел завалить машину на правый борт, но ракета все же настигла вертолет, скользнула по его брюху и взорвалась. Видимых повреждений не было, но ротор заработал с подвыванием, и машину грузно потянуло книзу.
Как яичная скорлупа, хрустнул корпус от удара о базальт скалы. Лопасти со скрежетом лязгнули по камню и быстро затормозились, едва не опрокинув машину в пропасть. Скиф еле успел выбросить сумки и выпрыгнуть сам из зависшего над бездной вертолета.
Кишлак отсюда был виден как на ладони, но пешком к нему было часа три хода. В горах глазомер всегда подводит человека. Селение примостилось, как птичья колония, на краю каменного выступа, который тянулся вплоть до того места, где приземлился Скиф. Чуть ниже скалистого карниза бежала речка, похожая на ручей, куда по выбитым в скале ступенькам спускались женщины за водой. Река вытекала из пещеры.
С десяток таких пещер, словно нанизанные на шнур четки, тянулись вдоль каменного массива. Последняя находилась метрах в ста от Скифа.
Над головой уже свистели шальные пули. Скиф в спешке накинул на себя жилет с боекомплектом и сумку с НЗ. Успел еще установить на всякий случай «сторожок» — растяжку из бинта, привязанную с одной стороны к ручке дверцы балансирующего на краю пропасти вертолета, а с другой стороны к гранате. Бежать к ближайшей пещере означало бежать навстречу душманам.
Приметив рощицу арчи, он короткими перебежками от валуна к валуну помчался туда. Вблизи рощица оказалась десятком корявых от старости деревьев, среди которых трудно было найти укрытие. К тому же часть из них была переломана камнепадом. Широкая каменная плита сползла куда-то вниз, перепахав склон. Камнепад был недавно — корни у вывороченных деревьев не успели засохнуть.
Под плитой образовалось укрытие — тесная щель размером с полметра, человеку в снаряжении еле втиснуться. Скиф заработал ладонями, расширяя ее. Скинув автомат, жилет и сумку, он все же подлез под плиту. Едва успев втянуть сапоги в укрытие, он услышал взрыв, и сверху пошел новый камнепад. Начался он после того, как душманы попытались попасть в вертолет, но сработала растяжка. За шумом падающих камней Скиф не слышал, как духи прочесывали автоматными очередями рощу. Не слышал он и собачьего бреха. Ведь нет более глупого создания, чем афганская сторожевая собака. У нее одна задача — облаять волка, которого она боится без памяти и всегда бежит прочь от него, чтобы лаять из укрытия. Зато она с великим удовольствием рвет глотку своим сородичам. Поэтому стравливать собак — самая азартная игра для душманов в лагере…