Эта башня во мне
Шрифт:
Жутко и неприятно, до озноба пробрало от того, как он держал мою кисть и оглаживал шрам на запястье, проявилось в холеном лице что-то плотоядное и опасное. Может, виноват был грим? Обведенные черным глаза и пухлые кровавые губы?
– О, простите великодушно, Альберта, – он тотчас отступился, прижал руку к сердцу растопыренной пятерней. – Засмотрелся на ваше тату. Вы специально к свадьбе кололи? Или это переводной рисунок? Очень красиво и символично.
– Ошибки молодости, Петр Иванович. Извините, мне нужно подстроить скрипку.
Он рассмеялся, сделал
– Аля, – склонил голову Петр Иванович, – я хотел обсудить с вами программу. Молодые скоро приедут, у вас десять минут на подготовку. Начните со свадебного марша Вагнера, потом пройдитесь по кинофильмам. Вы изучили виш-лист невесты?
Я кивнула. Впервые на свадьбах мне заказывали музыку Вагнера. А к ней прилагали внушительный список из слезливо-романтичных вампирских историй в смеси с песнями Queen из «Горца». Сплошное веселье и позитив, необходимые в семейной жизни.
– Разбавляйте Фихтером и прочей мутью, какая придет на ум. Не смотрите так удивленно, Альберта. Как видите, пара у нас необычная. Моя племянница начиталась ромфанта и слегка поехала на этой почве. А жених настолько влюблен, что потакает глупым капризам. Знаете, что самое смешное, Аля? Развлекаются они, а платим мы. Нам бы и заказывать музыку, а? Чтобы выпить, потанцевать от души. Ладно, – Петр Иванович философски махнул рукой, – чем бы дети ни тешились, лишь бы жили долго и счастливо. А где ваши ноты, Аля? И этот, как называют? Пюпитр? Вам не принесли? Я сейчас позвоню…
– Не нужно, Петр Иванович, – успокоила я вампирского дядюшку. – У меня хорошая память. Назовите номер из списка, и я вам сыграю. Хотите?
Я действительно не жаловалась на память, если дело касалось музыки. Достаточно было один раз услышать, и я не просто играла мелодию, я перекладывала нотную запись под различные аранжировки и самые экзотические инструменты. Вот и теперь: я ни разу не смотрела фильмы про кровососов, но прослушала все музыкальные темы и готова была повторить, переделав инструменталки под скрипку.
– Хорошая память – это прекрасно, – одобрил Петр Иванович, останавливая мой порыв. Но помутневший взгляд дядюшки выдал его с головой. Бизнесмен успел нарисовать картинку, как я играю ему одному где-нибудь в Москва-сити, в роскошном пентхаузе с видом на реку. И из одежды на мне – только татуировка.
Ладно, потом обижусь. Не кусают кормящую руку. Почему-то в сознании богатых людей девушка-музыкант немногим отличается от эскортницы.
– Альберта, – вновь подал голос вампир, справившись с горячей фантазией. – Сегодня я – ваш дирижер. Старайтесь следить за моей рукой. Я дам вам знать, когда музицировать, а когда на время прерваться. Или играть потише.
– Будете крутить регулятор громкости? – не удержалась я.
Бизнесмен одобрительно улыбнулся. Снова бросил взгляд на тату и
Она была хороша. Нереально красива. Белые волосы под черной фатой создавали иллюзию негатива. Длинные ноги, чулочки в сеточку, высокие сапоги на платформе. Поднятая корсетом грудь. Рядом с нею жених казался каким-то серым, невзрачным. Самым обыкновенным парнем, урвавшим счастливый лотерейный билет. Фрак, кружевная манишка, на лице минимум грима. И настороженный взгляд, будто кто-то вот-вот отнимет сокровище, выдернет прямо из жадных пальцев. Какая любопытная пара!
Петр Иванович дернул плечом. Я опомнилась, вскинула скрипку. Зазвучал лиричный марш Вагнера из оперы «Лоэнгрин», и гости заторопились к столам. После марша почти без паузы я взрезала «Танго смерти», не обращая внимания на жесты беспокойного бизнесмена. Я обожала эту тему Вагнера, плевать мне было на все указания.
Невеста схватила жениха за руку, потянула парня в проход. И своевольное танго обернулось их первым танцем в роскошных декорациях бального зала. Свечи горели, хрусталь сверкал, мелодия обвивала колонны.
Я творила музыку и их судьбу, отдаваясь танго, растворяясь в нем. Лишь в укромном уголке души зародилось сочувствие к несчастной невесте. Как же ненавистна ей эта свадьба, если мысли о смерти рождают танец!
Петр Иванович качнул головой, признавая мою импровизацию. И погрозил предупредительно пальцем. Я согласилась, прикрыв глаза. Дальше – лишь по его указке. Мне подумалось, что подчиняться ему – верный способ не наделать ошибок и не ухудшить нелепый сценарий. Отчего-то мысль о подчинении показалась хоть и глупой, но довольно приятной. Будто вместо бархотки на шее проявился шипастый ошейник.
Я сыграла еще пару мелодий и сделала паузу в сете – ради речи родителей, от души поздравлявших молодоженов. Если я правильно поняла, им дарили шикарную квартиру в центре и Мазератти последней модели. Чтоб я так жила, господа!
Потом на сцене солировал тенор, певший арию Демона. Снова я, под звон бокалов и вилок. На песне из кинофильма «Горец», про живущих вечно и лишенных любви, невеста опасно заблестела глазами, и Петр Иванович сделал жест, приказывая сменить композицию. Так сказать, переставил пластинку. И я снова ему подчинилась, хотя всегда растекаюсь желе от звучания «Who want to live forever». Но в самом деле, зачем добивать и без того несчастную девушку? Потом себе дома сыграю.
Постановку неизвестной мне труппы я не стала смотреть. Там снова был склеп и вроде как гроб, и любовь до гроба, само собой. Я с удовольствием отошла к колонне, давая отдых спине, и мечтала лишь об одном: как сниму проклятые шпильки. Насладиться покоем мне не позволили, почти сразу уха коснулся шепот:
– Вы такая умница, Аля. Это редкое сочетание: артистическая натура и понимающая душа. Только эта безделица, – шеи коснулись жадные пальцы, как будто хотели сомкнуться на горле вместо черной бархотки, – вам совсем не идет. Вы должны носить настоящие камни…