Эта чёртова love
Шрифт:
Да, опыт новый, а демонстрировать кому-то, как я умею удовлетворять себя сама, изначально было стрёмно. Но…я втянулась. И, будь я проклята, но мне это на столько понравилось…Возбуждающе было и то, что делала Я это не одна, представляя вместо своих рук, руки Назара. А его хриплый голос за тысячи километров от меня, сводил с ума.
Никогда не думала, что раскрываться перед человеком, к которому испытываешь чувства, так классно.
— Похоже, мне придется завести резинового дружка, если ты так надолго будешь уезжать.
— Не вздумай,
— Почему?
— А вдруг с ним будет лучше, чем со мной.
Мы довольные и немного сонные лежали лицами друг к другу. Мне хотелось, чтобы он в этот момент был здесь. Хотелось чувствовать его тепло, его запах, который выветрился с простыней.
— Не будет. С тобой никто не сравнится, господин спортсмен. А сравнивать большой горячий нефритовый стержень с неживой игрушкой это вообще кощунство.
— Нефритовый стержень? — расхохотался он.
— Сразу видно, что человек читает слишком умные философские книги. Надо тебя с женскими романами познакомить.
— Когда я вернусь, я, пожалуй, попрошу тебя почитать мне это произведение.
— Напрашиваешься, господин спортсмен.
— А если ты его мне будешь читать своим сексуальным голоском, то я в любом случае за!
— Договорились.
— Еще чем займёмся?
— На море полетим.
— Я ради этого готова даже побыть меркантильной сукой, которой нужны от тебя только деньги.
— Ты не представляешь как мне этого хочется.
А мне хотелось этой романтики, которая вроде и казалась приторно-сладкой, но каждый раз я просыпалась с каким-то чувством внутренней наполненности.
И как бы в этот момент не было бы хорошо, обязательно находился тот человек, который все портил.
И в этот раз это была даже не мама.
Но обо всем по порядку.
— Ты что-то совсем перестала приезжать, — разговор был личный. Ты выходишь на обед, а тебя у тротуара встречает мама.
— Извини, заработалась, — встала как вкопаная, потому что в ее глазах не было ни осуждения, ни гнева. Вот это новости.
— Пообедаешь со мной? — неожиданное предложение, если честно.
С девчонки пришлось распрощаться, так как мама предложила совсем другое место. По дороге она расспрашивала меня о моих делах. Я отвечала общими фразами про работу, жизнь в целом и деда.
— Мам, что случилось? Ведёшь ты себя немного странно.
— Видимо, это я в шоке просто пребываю.
— От чего? — заняли столик, сделали заказ, только потом разговор пошел.
— От осознания, что я могу умереть. У меня опухоль обнаружили. Операбелтна, но ты даже представить себе не можешь, как это страшно.
Повисла тишина. Переварить такую информацию было тяжело за несколько минут.
— И когда операция?
— На следующей неделе ложусь в клинику.
— Мне надо за мальчиками присмотреть? — уточняю на всякий случай. Потому что черт его знает, что у нее сейчас в голове.
— Нет-нет, за ними папа присмотрит. Мне просто захотелось с тобой увидеться.
— Мам, я понимаю,
— Видимо, да! Я за последние несколько дней всю свою жизнь пересмотрела, если честно. Знаешь, страшно не умирать, а знать, что после смерти тебя никто добрым словом не помянет. И ради чего? Деньги, которые я так старательно зарабатывала, получается, зарабатывала для своей реабилитации после.
— Ты не умрёшь. Ты умеешь цепляться за жизнь, ты упертая, ты сильная. Так что все будет хорошо.
— Думаешь?
— Знаю.
— Что бы я без тебя делала?
— Эти слова тебе сказал бы кто-нибудь другой.
— Нет, детка, вообще. Ты же столько для меня сделала, а я…
— Не важно, мам. Главное, если после выздоровления, ты сможешь это искренне повторить, для меня это уже будет большим показателем.
— После выздоровления полетим с тобой на море. Хочешь?
— Хочу, но только лететь я собралась совсем с другим человеком.
— Парень?
— Мг! — снова решила не вдаваться в подробности.
— Хороший?
— Хороший.
— Я рада, детка! Можно мы ещё завтра пообедаем?
— Хорошо! А с дедом говорила?
— Нет. Как раз собираюсь ехать. Так сказать, надо набраться смелости.
Была ли эта новость для меня шоком? Определенно. Я долго-долго пыталась сообразить, что сказанное мамой не шутка. Поэтому, наверное, и потерялась немного в пространстве, во времени на пару дней до осознания эпичности трагедии. Почему у меня не все как у нормальных людей? Вечно какие-то проблемы.
Назару решила не говорить. Зачем? Тем более такими новостями по телефону не делятся.
Ещё одна неожиданная встреча случилась через три дня после разговора с мамой. В то утро бежала из универа, не различая дороги. И на лестнице чуть не врубилась в кого-то. Подымаю глаза. Павел.
— Привет! — немного робею, потому что встреча получилась неожиданной.
— Как дела? — улыбается он, будто мы старые добрые приятели.
— Нормально, — хмурюсь.
Назар говорил, кажется, держаться от него подальше. Но как, когда ты даже обойти его не можешь, потому что вас обходят спешащие на последние пары студенты? Скоро начинается пора сессий, так что сейчас лучше отмечаться у преподавателей.
— Ты здесь учишься? — глупый вопрос. Хотя откуда ему знать об этом. Может, я просто забежала. Но охрана на входе без студенческого не пропускает. А его ведь пропустили. Ах, да! Забыла, что он где-то у чиновника на побегушках.
— Заканчиваю. Была рада увидеться, — спешу распрощаться.
— Может, встретимся как-нибудь? — меня бесцеремонно хватают за запястье, не давая сбежать.
— Нет! — выдаю резко, опуская взгляд на его руку, обхватившую мою, тем самым давая понять, что мне не приятно. Паша, видимо, понимает, поэтому процедура вторжения в личное пространство заканчивается сразу же.