Эта девочка Моя

Царева Вероника

Я вижу ее впереди, ее ноги в высоких сапогах сердито стучат по тротуару.

— Диан, — зову я ее, бегу чуть быстрее, чтобы догнать.

Я вижу, как она качает головой, но мне все равно, что она не хочет меня видеть или говорить со мной.

Я принадлежу ей… а она принадлежит мне, нам не обязательно признаваться в этом друг другу, но мы оба знаем, что это правда.

Оказавшись достаточно близко, я протягиваю руку и хватаюсь за ее плечо, разворачивая и притягивая ее к своей груди, так чтобы она не могла от меня

убежать. Моя грудь вздымается, мои легкие горят от погони за ней и от того, что я в ярости из-за высказываний Маши.

— Просто вернись к ней… позволь ей отсос…

Она прерывается, а я улыбаюсь, почти хихикая, потому что она даже не может этого договорить.

— Она ничего для меня не значит, — Диана сопротивляется в моей хватке. — Я не отпущу тебя, потому что ты можешь уйти от меня, просто понадумав лишнего.

— Я так не могу, Кирилл. Ты был со многими девушками, и большинство из них здесь, в этом университете. А я даже никогда не целовала никого, кроме тебя.

Она испугана. Печаль в ее голосе причиняет мне боль.

Почему я так долго думал только о своем члене?

— Послушай, я не знал, что ты вернешься ко мне. Если бы я знал, я бы тоже до сих пор оставался девственником, и ты была бы моей первой. Я знаю, что не могу изменить то, что сделал, но я не хочу потерять тебя. Я не хочу никого, кроме тебя, ты — все, что мне нужно. Твоя неопытность ни черта для меня не значит. На самом деле, это заставляет меня хотеть тебя еще больше.

Ее руки крепко вцепились в мою футболку, притягивая меня ближе, вместо того чтобы оттолкнуть.

— Вряд ли ты это серьезно… — бормочет она.

Я не позволю ей думать, что она хуже большинства девушек здесь, когда на самом деле все наоборот. Она намного лучше.

Подняв ее голову, я заставляю посмотреть на себя.

— Я хочу лишь тебя, Ди. Только тебя. Мне не нужна ни Маша, ни кто-либо еще во всем этом мире. Я. Хочу. Тебя.

В ее глазах стоят слезы, и она кивает головой, словно соглашаясь с моими словами, но я не дурак. Ей будет не так просто забыть об этом. У меня есть определенная, сложившаяся репутация, и наверняка будут еще проблемы, подобные той, что произошла сегодня с Машей.

— Мне нужно идти, — шепчет она, пытаясь отстраниться.

— Пойдем ко мне домой, — умоляю я глазами.

— Нет. Мы не можем быть просто друзьями, а я не могу быть в отношениях с тобой, так что пока мы не выясним, кто мы, нам, вероятно, следует держать дистанцию.

Ее ответ — это не то, что я хотел бы услышать, но я понимаю. Отпустив ее, даже несмотря на то, что это причиняет мне боль, я делаю шаг назад.

— Как знаешь, Диан. Я сделаю все, как ты захочешь, но ты не можешь меня бросить. Я не переживу, если потеряю тебя снова.

Опустив руки вниз, она смотрит на меня в последний раз.

— Увидимся позже, Кирилл.

А затем она поворачивается и уходит, оставляя

меня стоять там с болью в душе, задаваясь вопросом, как я собираюсь убедить единственного человека, которого я когда-либо действительно любил, снова доверять мне.

Глава шестьдесят два

Диана

— Как знаешь, Диан. Я сделаю все, как ты захочешь, но ты не можешь меня бросить. Я не переживу, если потеряю тебя снова.

Слова Кирилла преследуют меня, звуча в моей голове, заставляя испытывать прилив чувств, которые я уже и не думала, что буду испытывать к нему снова.

Я не хочу причинить ему боль, но и сама не позволю себе поддаться всем эмоциям, которые испытываю.

Кирилл причинил мне боль, говорил ужасные вещи, и хотя он извинился, и я даже поняла, почему он это делал и наговорил то, что наговорил, но так же я понимаю, что не могу отключить в себе эти чувства. Я не могу просто вести себя так, будто ничего не случилось и он не вел себя как полный мудак.

Простить легко, а забыть — это то, чего я не могу сделать.

Я думаю об этом все дни, о том, как Маша говорила со мной после занятий, о том, что репутация Кирилла всегда будет такой, какая она есть. Как люди будут смотреть на меня, когда увидят вместе с ним.

Как мы можем снова стать единым целым?

Та ночь была удивительной, пробуждение в его объятиях — еще более удивительным, но потерять себя в нем — это страшно для меня.

Я иду на свою последнюю лекцию сегодня, втайне желая пропустить ее, но знаю, что не должна этого делать, а вот Кирилла подобные чувства не посещают и как я поняла, он отправился домой. Как только я вхожу в аудиторию, то вспоминаю про Игоря.

Черт. Я обвожу взглядом аудиторию, пытаясь его найти, но его нигде не видно, хотя это не значит, что он скоро не появится, урок начнется только через пять минут, а меня в случае чего некому защитить.

Дрожь страха пробегает по моему позвоночнику, когда я заставляю себя занять свое, обычное место. Может, он не придет?

Я была настолько поглощена своими мыслями, мыслями о Кирилле, что и не думала об Игоре. Кирилл сказал, что он больше не живет с ними, но это не значит, что он перестанет приходить на занятия.

Какое-то липкое тошнотворное чувство охватывает меня, когда я, как ястреб, слежу за дверью. Я жду момента, когда он покажется, готовая убежать. Я не хочу больше никогда находиться с ним в одной комнате.

Когда преподаватель входит и начинает урок, ужасное чувство во мне потихоньку ослабевает.

Может, он просто бросил универ?

Чем больше мы втягиваемся занятие, тем спокойнее я себя чувствую и тем больше убеждаюсь, что он не вернется.

После занятий я собираю свои вещи и выхожу на улицу.