Эта девочка Моя
Шрифт:
Когда-то давно я хотел отомстить… я хотел, чтобы она почувствовала пустоту и боль, но теперь все, чего я хочу, — это избавить ее от боли, избавить от кошмаров, которые все еще мучают ее.
Любовь, глупа, слепа и непокорна, она может лишить душевных сил и она же способна изменить все как изменила меня, полностью, безвозвратно.
Звук урчащего живота Дианы заставляет меня отстранится.
— Ты голодна? — усмехаюсь я.
— Немного.
— Марк поторопись там, Диана умирает с голода.
Она пихает меня локтем в живот и качает
Я отпускаю Ди и иду к двери, открываю ее, даже не посмотрев в глазок.
Глава девяносто четыре
Как только дверь распахивается, мой рот открывается. Шок и волнение охватывают меня, когда я вижу, своего старшего брата Станислава, стоящего на пороге в военной форме и с фирменной ухмылкой на лице.
Я в растерянности и мне приходится пару раз моргнуть, чтобы убедиться, что передо мной стоит именно он.
— Ты впустишь меня, или мне придется так и стоять снаружи? — хмыкает он, его карие глаза искрятся весельем.
Я отхожу с дороги, давая ему возможность войти.
— Что происходит? Кто… — речь Марка обрываются, когда он видит Стаса.
— Ни хрена себе, — бормочет он себе под нос. — Папа, ты должен это увидеть.
Стас закатывает глаза, делая вид, что мы драматизируем ситуацию, но на самом деле мы не виделись с ним уже больше года, поэтому к тому, что он вошел сюда без предупреждения, придется немного привыкнуть.
— Что еще, сынок, я игру смотрю, и мы с Дианой…
— Привет, пап.
— Да, чтоб меня. Вот это подарок, все мои мальчики снова дома.
Отец крепко обнимает Стаса.
— На этот раз ты останешься, да?
— Пожалуйста, скажи мне, что ты больше никогда не отправишься на чертову войну.
— Нет, теперь я дома навсегда, — отвечает Стас, эмоции не отражаются на его лице, как будто он их не испытывает или прячет, от этого мне становится невероятно грустно за него.
— Слава богу. Я скучал по тебе, сынок, как ты? Если бы ты сообщил нам, что возвращаешься домой, мы бы устроили вечеринку или что-то в этом роде.
Стас качает головой.
— Именно поэтому я и не сказал. Простое застолье с моей семьей — это все, о чем я мечтал.
Скромный, добрый, решительный и упрямый — вот лишь несколько слов, которыми можно описать моего брата. Служить своей стране это было всем, чего он когда-либо хотел, и я думаю, что это пошло ему на пользу, дало ему дисциплину. Но теперь я задаюсь вопросом, как повлияло на него знакомство с темными уголками мира.
— Диана.
Стас подмигивает ей, она улыбается, подходя к нему. Она обхватывает его руками, и он крепко прижимает ее к своей груди.
— Я полагаю, что Марк и Кирилл все еще заставляют тебя краснеть за них? — спрашивает он.
— Бывает, — пищит она, когда он сжимает ее еще
— Ты голоден? — спрашивает Марк.
— Хоть кто-то знает с чего нужно начинать разговор.
Смеется Стас, его смех глубокий, искренний, мне понадобится время, чтобы привыкнуть его слышать.
Я слишком долго его не видел, ведь это далеко не первая его командировка
— Ну, давайте поедим.
Отец хлопает рукой по спине Стаса, и мы все направляемся к столу. Я беру дополнительный комплект приборов и ставлю их на стол на то самое место, где обычно сидел Стас. Он рассказывает нам о том, чем он занимался последние время, или, по крайней мере, о тех частях, которыми он может с нами поделиться.
Затем он рассказывает о том, что собирается получить еще одно образование в университете.
— Если тебе понадобится помощь в чем-либо, дай мне знать или просто приходи. Я в административном корпусе, Кирилл объяснит тебе, что к чему.
— Я лучше отдам тебе все документы, а ты отнесешь их в приемную комиссию, — объявляет он.
Очевидно, он планировал это в течение некоторого времени, вопрос в том, почему не позвонил и не сказал нам, что возвращается домой? Очень много вопросов, но не так много ответов.
Глава девяносто пять
— Ты вел себя как-то странно, ты не рад, что Стас вернулся домой? — спрашивает Диана вечером, когда мы уже вернулись к ней домой.
Я поворачиваюсь на нее, замечая, что она переоделась в футболку с Микки Маусом.
В этот момент, мой член становится твердым. У нас не было ничего большего, чем просто поцелуи, и меня это пока устраивает, но я не был бы мужчиной, если бы сказал, что держать ее в своих объятиях, чувствовать ее сексуальные изгибы, не заставляет меня хотеть ее.
— Конечно, я рада, что он дома. Но в отличие от Марка и моего отца, я понимаю, что он уже не тот.
— Что ты имеешь в виду?
Она подходит ко мне, бросая озадаченный взгляд, ее маленькие руки скользят по моему рельефному прессу. Черт. Если она продолжит так прикасаться ко мне, я кончу. Кончу, как подросток.
— Я имею в виду, у него такой взгляд… возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, он был другим. Я думаю, он что-то скрывает или это война так повлияла.
Я хотел сказать последнюю фразу больше для себя, чем для нее. Я не хочу, чтобы она сейчас беспокоилась о чем-то, кроме себя.
Я хочу, чтобы она все забыла и была счастлива и не начинала беспокоиться обо мне или о ком-то еще.
— Поцелуй меня, — шепчет Диана, покусывая нижнюю губу с такой соблазнительностью, какой я не видел, кажется, целую вечность.
Как будто я могу отказать ей в такой простой просьбе, я целую ее, обхватывая за талию и притягивая к себе на колени. Ее горячее тело прижимается к моему, и я чувствую влажность ее трусиков на своей коже.
Она хочет меня… она так хочет меня, от осознания этого, я чувствую себя самым везучим человеком во вселенной.