Эта горькая сладкая месть
Шрифт:
У Ангелины теперь всегда было лучезарное настроение, по утрам она пела в ванной, по вечерам возврашалась поздно, часто с букетами и подарками. Юля даже слегка позавидовала подруге – на ее пути принц все никак не попадался.
Несмотря на страстную любовь, таинственный обожатель не появлялся в Доме моделей на показах, он явно избегал общества.
Только один раз Юлечка увидела из окна гардеробной, как раскрасневшаяся и абсолютно счастливая Лика усаживалась в сверкающую иномарку – то ли “Мерседес”, то ли “Вольво”. В машинах Малькова разбиралась
В любовном угаре Лика провела июнь, июль и август. В сентябре что-то случилось. Сначала страстный любовник отбыл в командировку, и Ангелина бросалась на каждый телефонный звонок. Через неделю совершенно приуныла, пала духом и принялась плакать. Юле стало жаль подругу, и она уговорила ее сходить в ресторан поужинать. Лика, обычно отказывавшаяся от таких предложений, неожиданно согласилась. И они вместе с большой компанией отправились в “Славянский базар” праздновать день рождения одного из “манекенов”. В кабаке Лика сначала оживилась, потом внезапно побледнела и уставилась на соседний столик. Проследив за ее взглядом, Юля поняла, что подруга неотрывно глядит на мужчину, нежно ухаживавшего за совсем молоденькой девушкой.
– Такой староватый мужик, лет сорока, – говорила Юлечка, – в молодости, наверное, был ничего, а потом поистаскался. Морда в морщинах, волосы поредели. Правда, одет хорошо и дорого.
Мужчина заметил Лику и забеспокоился. Они явно были знакомы, потому что Ангелина внезапно встала и подсела к соседнему столику. О чем они говорили. Юля не слышала, но парочка поднялась и ушла. Лика вернулась назад бледная и расстроенная. На все вопросы лишь махнула рукой и отговорилась: “Знакомого встретила”.
Но Юля поняла, что в “Славянском базаре” подруга случайно натолкнулась на своего таинственного любовника, развлекавшегося с другой. Малькова просто недоумевала, как такой далеко не молодой и не слишком красивый человек мог понравиться Лике. Возмущало, что он посмел променять красавицу подругу на какую-то швабру.
Но в начале октября ситуация изменилась. В одну из суббот Лика пошвыряла вещички в чемодан и сообщила, что едет с любимым на дачу, где проведет недельный отпуск. Юлю она попросила сообщать всем, что Лика уехала с ней.
Малькова попробовала вразумить подругу:
– Значит, позвонят и спросят, где ты, я отвечу:
"Она отправилась со мной на дачу?” Тебе не смешно?
– Ой, – отмахнулась Лика, – ну придумаешь что-нибудь, вернулась на один день….
Она побежала к лифту и махала подруге до тех пор, пока створки кабины не закрылись. Такой ее Юля и запомнила – счастливой, смеющейся и удивительно красивой. Больше они не виделись.
Спустя недели две после известия о Ликиной смерти к Юле явилась Ксюша и забрала себе все вещи покойной сестры. Беременность была уже здорово заметна и не красила девчонку.
– Видели жабу на сносях? – поинтересовалась Малькова. – Вылитая Ксюха. Сгребла платья, туфли, косметику из ванной и все интересовалась, где Лика деньги держала. Падаль просто! Как только в одной семье
– Где Лика встречалась с любовником, если тот был женат?
– Так у него своя квартира, – поведала Юля, – где-то на проспекте Вернадского. Лика как-то раз обронила, что от метро в двух шагах.
Страшное подозрение закралось мне в голову, не зря Лидия Борисовна обмолвилась про Лику, понося Павловских.
Я спустилась на улицу. Теплый майский воздух приятно обволакивал тело. Чудесная погода: ни жарко и ни холодно, жаль, что редко такое в Москве бывает. Пейджер молчал. Вздохнув, я вытащила телефон и связалась с Виолеттой Сергеевной:
– Квартиру убрала, хочу отдать ключи. Профессорша сказала неожиданно раздраженным тоном:
– Хорошо, приезжайте.
Кажется, чем-то прогневила первую даму российской экономики.
Дверь открыла сама академша.
– Ну! – довольно грубо обратилась она ко мне. – Давайте ключи.
Я протянула железное колечко. Виолетта пошла на кухню, я покорно двинулась за ней.
– Вы, однако, забывчивы и неаккуратны, – неожиданно сообщила жена академика.
– Что случилось? – старательно изобразила я испуг.
– А белье? Когда наконец принесете из прачечной белье? Просто безобразие! – возмутилась Павловская.
Да уж, совершенно забыла. И куда могла засунуть квитанцию? Скорей всего валяется в сумке. По счастью, чтобы соответствовать образу казанской нищенки, я постоянно таскала один и тот же ридикюль. Впрочем, сегодня слегка потеряла бдительность и явилась под “царские очи” в эксклюзивном летнем костюме от “Шанель”. Но этот элегантный наряд не слишком бросался в глаза. К тому же юбка из чистого льна здорово помялась. Скорей всего Виолетта не догадается об истинной стоимости вещи.
Я раскрыла ужасную сумку и принялась перебирать содержимое. Блокнот, ключи, ручки, губная помада, зажигалка, сигареты, пара бумажек с адресами… Где же квитанция?
– Потеряли, – злобно констатировала Виолетта, – теперь целая проблема выручить собственные простыни, а все из-за вас! Потрясающая беспечность! Разгильдяйство в быту – неаккуратность в научных работах. Вот Альберт Владимирович…
Она зудела, как жирная осенняя муха, без конца упрекая меня во всех грехах. От злости я схватила ридикюль и бесцеремонно вытряхнула его содержимое на кухонный стол. В груде нужных и ненужных вещей сверху оказалась квитанция.
– Вот, – радостно сообщила я, – сейчас принесу.
Но Виолетта Сергеевна не отвечала. Остановившимся взглядом старуха смотрела на вываленные из сумки вещи. Лицо ее слегка посерело, на лбу выступила бисерная испарина. С непонятно откуда взявшейся хрипотцой в голосе профессорша тихо спросила:
– Зачем носите золотую цепочку вместе с ключами, порвать можно.
С этими словами она вытащила из груды мелочей цепочку с крестиком, ту самую, что нянька сняла с шеи подброшенного младенца. Повертела вещицу в руках, оглядела крестик и уже спокойно произнесла: